Онлайн книга «Грозный идол, или Строители ада на земле»
Они долго стояли молча — то озирая окрестные виды, то устремляя взоры в голубое небо. Внизу под ними на необъятном пространстве расстилались зеленые холмы, возносясь кверху своими куполами и кое-где чередуясь с гигантскими горами, которые гордо возносились к небу своими вершинами, подобно великанам посреди зеленых, резвых детей. Где-то внизу шумел водопад, в то время как сверху слышались крики орлов, пролетающих под голубым небом на распластавшихся неподвижных крыльях. На востоке виднелась полоска Каспийского моря, казавшаяся гигантским блюдом из голубого хрусталя. — Да, рай, — ответил Осип. — Смотришь и так легко на душе. Чуется, что здесь один Господь над нами, да Его ангелы, может, пролетают, и дела им нет, что мы беглые каторжники и… без паспортов. — Это по людским понятиям — каторжники, а для Бога все равно — что каторжник, что губернатор: у того-то на душе, может быть, столько грязи, что и лопатой не снимешь, а у нас поменьше… Нас сковывали цепями, да вот расковались они, а по-правильному рассудить, то есть цепь одна для всех людей: кует ее дьявол в аду из злейших скорпионов самых черных грехов, и кого крепче оплетает ею — губернатора ли или мужика, — об этом не думаем. Ну, ладно, были острожниками и конец: здесь мы вольные люди, и на этой вот горе я самый первый дворянин после Адама. С последним словом он выставил ногу, подбоченился и со смеющимся лицом начал поглядывать вокруг себя гордыми глазами. Все засмеялись. — Первые вы дворяне оба, — заговорила жена Демьяна, весело посмеиваясь, — а мы, значит, дворянки будем. — А мне хочется плясать — ай-люли! — воскликнула другая бабенка и, ударив в ладоши, завертелась на месте. — Стойте вы, бабы! Женщины остановились. Осип стоял с серьезным лицом, держась пальцами за кончик своей длинной бороды, и задумчиво проговорил: — Это ты правильно: посреди этого Божьего храма мы — свободные люди, цари, как и эти вот птицы, что парят над нами… Он указал на орлов. — Только долго ли будет так? Это первая дума, от которой ум мутится… А вторая вот какая: надо нам отыскать что ни на есть пустое место, где нога не ступала бы человека, и поселиться там. Бог поможет — волк не съест и полицейский не прицепится, потому что его не будет там. Жить же мы будем в мире и любви не по человеческим правилам, а по правде Божией, и станем мы землю обрабатывать от зари до зари в поте лица, как и сказано в книгах святых: «Человек в поте лица ешь хлеб свой». Надеюсь я, Бог прострет над нами руку Свою и спасет нас и от гадины злой, и от лесного зверя, и, что опаснее всех лютых зверей, — от человека недоброго, который прицепится: дайте паспорт, а у нас его нет. Поживем, и дети у нас будут, а потом… Он остановился с видом смущения, глядя на Демьяна, так как последний неожиданно захохотал. — Что смеешься-то? Разве я несуразное что сказал? — Расписал больно уже, вот мне и смешно стало, — проговорил старший брат своим басистым голосом, весело смеющимися глазами глядя на Осипа. — Вот и наши бабы смеются. Действительно, обе женщины, взявшись за руки, подплясывая и ласковыми глазами поглядывая на Осипа, с неудержимой веселостью звонко хохотали. — Ну, что гогочете вы, бабы! — воскликнул Осип. — Да вот рожать много придется нам по твоему рецепту, — ответила его жена, не переставая хохотать. — Думаю, что ни год, то двойней или тройней придется рассыпываться, потому ты, чаю, целое царство хочешь основать. — Бабы — дуры, не смотри на них, Осип. Что куры кудахтают, что бабы смеются — все одно. Я же вот что тебе отвечу на твои слова: бежать нам еще далее ни к чему, потому и тут пустыня, паспортов, значит, и не потребуют… Селись, где хочешь, работай над землей, она Божья… Будем хлеб есть от трудов своих, а бабы детей рождать, чего лучше… — А если нас по загривку, да плетьми, как беглых… что тогда! — воскликнул Осип дрогнувшим от волнения голосом, и слова, сказанные им, были так ужасны, что женщины, как бы сразу похолодев, неподвижно уставили на него свои испуганные глаза. — Плетьми! Ну, брат, шутки шутишь. Теперь я прямо ножом в самое сердце… Демьян грозно посмотрел на брата, черные глаза его сверкнули и в руках блеснул нож. — Оставь эту штуку, спрячь ее, с ней всегда плохо, и пока в руках она, от беды к другой будешь переходить. Говоря все это, Осип заставил брата спрятать его нож и продолжал: — Лучше уйти нам, где нет никого, окромя зверя, чем с человеком войну вести. Здесь не так уж пусто, как ты гадал, вон, смотри… Осип указал рукой на высокую отвесную скалу. Внизу зияла пропасть, а над нею по узенькой площадке, между скалой и пропастью, тянулись один за другим несколько всадников в папахах, бурках и с ружьями на спине. Все стояли с устремленными на них одновременно с любопытством и испугом глазами, а Демьян даже с восторгом. — Ловкие, черти! Почти что висит над бездной, а смотри, сидит на коне царем каким. — Вот так и чудится, что стражники с нашего села Кулаки, и схватят нас, и к земскому отведут, и пропадай головушка моя, — испуганно проговорила жена Демьяна. — Баба — дура. Стражник — христопродавец, холоп и куриная душа, а это — орлы… разбойники, — это вот вернее будет. Проговорив это, Демьян снова стал любоваться видом всадников, лошади которых спокойно ступали по краю отвеса. — Коли разбойники, то уже не так страшно… — начала было его жена, но Осип решительно проговорил: — Идем дальше искать места, где не ступала бы нога человеческая. В пустыню пойдем, и пустыня одна нам ответит, клейменым людям: мир вам. С последним словом Осип двинулся вперед и за ним его брат и женщины. Прошло несколько дней. Солнце начало уже падать куда-то за горы, оставляя на небе огненно-красный круг, когда два каторжника и их жены подымались по крутой горе к вершине. Гигантские дубы, кипарисы, чинары — все эти деревья возносились высоко кверху, образуя в вышине ярко-зеленые купола, а внизу было свободно, как среди зеленых коридоров. Было так тихо, что звуки от падающих желудей раздавались, как удары свинцовых пуль. Изредка раздавался шум крыльев пролетающих фазанов, и потом снова все замирало, пока какой-нибудь зверь не нарушал его шумом ломаемых им ветвей. — Замаялась, — сказала жена Осипа, приостанавливаясь на месте. — Ишь, горища какая, словно к небу подымает нас… — И хорошо, — шутливо отозвался Осип, — на небе паспорта не спросят. Думаю я, что это настоящая пустыня и есть, где до Бога близко, а до земных чертей далеко. Демьян захохотал. — Да ты доберись сначала до вершины-то. Может, и там лес или вершина такая, что только орлам летать: так как же пахать землю-то будем… Осип молчал, но не прошло и нескольких минут, как все они внезапно остановились, пораженные открывшейся их глазам картиной. |