Книга Академия для императрицы: право быть собой, страница 21 – Элли Рид

— Моего. И мое. Но тебя в нем нет. Надеюсь, мы сведем наше общение к минимуму. И я даже знать не хочу, что там во-вторых…

Вышла из кабинета все такой же гордой походкой, но стоило только покинуть это здания, как я задыхаясь, начала плакать.

Следующие несколько дней выдались тяжелыми в моральном плане. Тео пытался поговорить, но Кутти и Кэйн не пускали его ко мне. Через неделю после нашей последней встречи, мне пришлось поехать в академию для сдачи экзаменов. И мы решили, что смена обстановки пойдет на пользу мне, потому я отправилась туда на весь период сессии. Кэйн остался с Маттиасом, и обещал присматривать за ним дни напролет. Кутти был то со мной, то с ними.

Дариан ничего не спрашивал. Видел, что происходит что-то, но молчал. Денвер спросил, но я не ответила, а Оли просто молча была рядом. Скорее всего, на ждала, что я откроюсь, но я не могла обсуждать это ни с кем. Тем более о том, что я беременна не знал никто, и надо было их как-то подготовить.

Я собиралась сказать Дару, и ждала подходящий момент. Когда такой выдался, а произошло это после его экзамена, мы пошли к нему в кабинет. И долго обнимались, прежде чем заговорить.

— Прошу, скажи, что ты не говорил с ним.

— Это невозможно.

— Почему?

— С ним нет никакой связи. Он, будто, пропал. Когда ты последний раз его видела?

— Чуть больше недели, но он каждый день приходит ко мне. Просто я не открываю.

— Поговори с ним, — я отрицательно покачала головой.

— Зачем? Что мне ему сказать?

— Я не знаю, что произошло и не могу помочь с этим вопросом.

— Я бы ни за что не ушла от него, тем более теперь… но иначе я не могла.

— Это не просто ревность?

— А говоришь, не знаешь…

— Догадывался.

— Нет, не просто. Я уверена в том, что видела.

— Ладно.

Сейчас или никогда. Вдох, выдох.

— Я жду ребенка, Дар.

Шок в его глазах был первой реакцией, и он сменился серьезностью, а затем злостью.

— Срок еще не очень большой, но я оставлю его и буду растить без него. Чтобы ты сейчас не сказал, моего решения не поменяют никакие слова.

— Я и не собирался, просто думаю, как теперь…

— Как и раньше. Собираем союзников, общаемся, готовимся к перевороту и все. Я рожу и стану мамой, но это ничего не изменит. Я все также хочу быть на своем месте, тем более теперь, когда это станет будущим для моего ребенка.

— Ты сказала ему?

— Да. Но это не важно. Я сама приняла все решения, и я не отступлюсь.

Дар все же принял все, что я решила и, поболтав еще немного, он отправил меня спать.

— Я еще зайду к Оли, у нее сегодня день рождения, я обещала.

— Ладно, только недолго. Тебе нужно беречь себя…

Я забежала переодеться, и уже была готова выходить, как услышала, что за моей дверью кто-то шуршит. Я тихо подошла, и услышала голос:

— Пожалуйста, мне нужно увидеть тебя. Хотя бы на минутку.

Чуть не поддавшись истерике, я смогла запихнуть ее подальше и спрятала все эмоции. А затем… все же открыла ему дверь.

Выглядел он гораздо хуже, чем всегда.

— Увидел? Дверь сзади. Говорить я не хочу.

— Давай обсудим? — не утверждает, спрашивает. Поразительно.

— А нам есть что?

— Да, нас.

— А тебе не все равно?

— Нет.

— Это ложь. Тем, кому не плевать, так не поступают.

— Я хочу объяснить.

— Я будто со стеной говорю. Какой смысл в твоем «желании поговорить» — делаю знак ковычек пальцами, и продолжаю, — если тебе плевать, что я скажу? Тебя в принципе не волнует то, что я чувствую, раз ты так легко променял меня на кого-то еще. Нет никаких «нас», потому что и не было.

— Тесс… — он зажимает глаза пальцами, а затем прячет руки в карманы, — я должен извиниться… нам нужно…

— Нет. Не нужно извинений и оправданий. И подчинять меня не нужно. Я устала от этого.

Выдыхаю и тру глаза пальцами. Дурацкая привычка, знаю. И он ее терпеть не может, но сейчас молчит и не бьет меня по рукам за это.

— Любовь — это выбор. Быть вместе или порознь. Причинять боль или помиловать. Получать удовольствие вдвоем или поодиночке. Есть штуки, в которыx схемы, шаблоны и техники не помогают, а знание механики процесса — ещё не гарантия результата. В отношениях так. Да и вообще, везде, где нужно открыть чуть больше сердца. И в этом хаосе мы становимся ближе. Делаем выбор вместе. Или не делаем, в нашем случае. — хмыкнула и чуть не заревела от того, насколько это больно звучит.

— Как бы то ни было, теперь у нас одна ответственность. Я стану отцом и это…

— Нет! — прерываю его и смотрю в глаза, — Это я стану матерью. А будешь ли ты отцом я пока не решила.

— Я знаю, что ты расстроена и у тебя есть на это полное право, но я не могу изменить то, что произошло.

— И что ты предлагаешь?

— Мы все уладим.

— Как?

— Я буду рядом, только ты мне нужна, мы будем вместе…

— Как? Скажи мне как я должна поверить в это? Скажи мне как ты собираешься быть со мной, если ты предал меня… в самый трудный момент ты оставил меня одну. Я не хочу так. И боюсь не смогу простить, — только сейчас понимаю как же лгу самой себе. Я не смогу забыть, а простить да.

— Тесс, я понимаю тебя и поэтому стою перед тобой тут и извиняюсь…

— Нет, ты не понимаешь этого и не хочешь понять. Я не хочу так. Не хочу быть с тобой только потому, что тебе так удобно. Я хочу жить нормальной жизнью. Как бы смешно в моем случае это не звучало. Мне и так много выпало испытаний, поэтому дай мне свободу. Еще недавно за твое «прости» или «люблю» я бы все отдала, а теперь… и ты меня прости, потому что мне уже не нужно. Время вышло. Уходи.

И он ушел. Посмотрел в мои глаза и ушел.

Дверь закрылась, и я упала. Свернулась калачиком и просто рыдала. Час, два, три. До тех пор, пока слез не осталось. Но встать и пойти делать что-то, «жить нормальной жизнью», о которой я только говорила, не получалось.

Я провалилась в сон, и только отрывками слышала, что кто-то пришел. Но не могла открыть глаза. Чувствовала, что меня подняли и переложили на кровать. Тогда я смогла уснуть гораздо лучше, и проспала до самого обеда.

Когда открыла глаза, увидела, что в кресле спит Оливия. Голова болела, а по ощущениям выглядела я, будто умерла вчера.

Поднялась с кровати и пошла в душ. Лучше бы и не смотрела в зеркало. В гроб краше кладут. Полчаса под водой, и я уже более менее похожа на человека.