Книга Тачдаун, страница 15 – Сола Рэйн

– Так, так, так… – Мама ставит свой кофе на столешницу и с подозрением смотрит сначала на меня, затем на Чейза. – Кто-нибудь объяснит мне, что, черт возьми, происходит?

– Выметайся из моего дома, Каннинг! – рявкаю я, впиваясь ногтями в ладони.

– Если ты не заметила, я пришел не к тебе. – Он кладет руку на колено Руби и уверено ведет вверх по бедру.

Жест выглядит слишком интимным. Внутри меня что-то обрывается. Я дышу ровно, но кажется, будто задыхаюсь.

Грязная, грязная игра, Чейз.

Я отступаю назад, заплетаясь в ногах, после чего разворачиваюсь и вылетаю из дома как торнадо.

Горячий утренний воздух врезается мне в лицо, словно передо мной распахнулись врата в преисподнюю. Но какой бы зной не был снаружи, он не сравнится с тем пожаром, который разгорается у меня внутри.

Стремительно пересекаю лужайку и вижу припаркованный у тротуара мотоцикл. Тот, который я разбила накануне, был черным, как ночь, а этот цвета свежепролитой крови и размером с небольшого слона. Стало быть, богатенький говнюк владеет целым мотопарком. Прекрасно!

– Хантер!

Я слышу, как Чейз следует за мной, но не оглядываюсь. Может, если я буду достаточно долго игнорировать его, он просто исчезнет. Растворится в солнечном свете, как предрассветный кошмарный сон. Или на хрен сгорит в нем, как какой-нибудь слащавый вампир из романтичных сериалов.

– Хэй! Постой!

Каннинг хватает меня за руку, и от его прикосновения меня пронзает током. Я резко разворачиваюсь и бью его кулаком в нос. Он слегка отшатывается, зажимая пальцами переносицу, и по его лицу проносится столько эмоций, что я не успеваю их прочесть.

– Это же моя мать, ты, долбаный урод! – Дрожь в голосе обнажает всю мою боль, и от этого я злюсь еще сильнее. – Как ты посмел использовать ее в своей грязной мести? А о ее чувствах ты подумал? Она ведь живой человек! Женщина! Которая всю жизнь страдает из-за таких бездушных ублюдков, как ты!

Чейз отнимает руку от лица и хмурится, когда обнаруживает на своих пальцах кровь. Ее тяжелый металлический запах стремительно заполняет воздух между нами. И в этот момент я чувствую, как кипящий внутри меня гнев уступает место беспокойству. Каннинг небрежно вытирает нос подолом черной футболки и поднимает голову. К моему удивлению, несмотря на то, что губы парня плотно сжаты, в его глазах нет злости.

– Прости меня, Хантер, – внезапно произносит он. Его маска беспечного самодовольства сменяется выражением искреннего сожаления. – Ты права, я повел себя как мудак.

Я моргаю, сбитая столку его словами.

– Послушай, я не являюсь святошей, – тем временем продолжает Чейз, переминаясь с ноги на ногу. – Это правда. Но я и не полный козел. Хотя сейчас я чувствую себя именно им, – полным козлом. И мне не нравится это чувство, понимаешь? Поэтому я прошу у тебя прощения.

Слова Каннинга кажутся мне такими же реальными, как снег в стеклянном шаре.

– Ты больше никогда не приблизишься к моей матери, – медленно произношу я, с подозрением изучая его лицо.

– Слово скаута. – Он поднимает правую руку и улыбается, будто только что выиграл конкурс «Мистер Вселенная». На фоне измазанного кровью лица его белоснежная улыбка выглядит жутковато. – А ты больше никогда не подойдешь к моему байку. Кстати, ты в курсе, что его ремонт обойдется мне в пять штук?

«Мне», – это местоимение согревает меня. Но… Пять штук? Охренеть.

– Хорошо, – коротко киваю я, после чего разворачиваюсь и шагаю по направлению к парку, где обычно бегаю.

Конечно, прилипала сразу же нагоняет меня и идет рядом.

– Тебе бы тоже не помешало извиниться. – В его низком надменном голосе звучат нотки веселья.

Я фыркаю.

– Это вряд ли.

– Совесть. Знакома с этим словом?

– Это что-то из вьетнамской кухни?

Он издает хриплый смешок.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты невыносимая?

– Все, кого я знаю.

– А еще ты очень красивая.

Я закатываю глаза, но в то же время чувствую, как по моей шее и щекам разливается жар. Проклятье, я что, краснею?

О, нет. Это просто нелепо.

– Кто научил тебя так бить? – спрашивает прилипала, приветливо махая рукой идущей навстречу старушке, которая, заметив кровь на его лице, тут же спешит перейти на другую сторону улицы.

– Мой бывший тренер по боксу.

Чейз восхищенно присвистывает.

– Ты ходила на бокс?

– Три месяца в средней школе.

Боже правый, я и в самом деле разговариваю с Чейзом Каннингом, как с нормальным человеком? Невероятно.

– Это был классный удар. Кажется, нос не сломан, но в голове все еще звенит.

– Я не нуждаюсь в твоих комплиментах.

– А я – в твоем разрешении их делать. – Чейз разворачивается и идет спиной вперед, с интересом разглядывая меня. – Ты вообще когда-нибудь улыбаешься?

– Моя улыбка – не рекламный флаер, я не раздаю ее кому попало.

Я стремительно ускоряю шаг, обгоняю его, и перехожу на бег.

– Звучит как вызов! – доносится мне вслед, и я качаю головой, чувствуя, как уголки губ невольно ползут вверх.

– Почему, черт возьми, он такой тяжелый? – запыхавшись, спрашиваю я, помогая Дэнни поднимать по лестнице гигантский чемодан. – Ты прихватила с собой в Майами статую Николы Теслы ^[29]? Любимую лошадь? Труп бывшего?

– Скорее трупы деревьев. – Дэнни смахивает с влажного от пота лица прядь волос и вымученно улыбается. – В нем лежат книги.

– И много у тебя еще таких чемоданов?

– Это последний, – отвечает она, и я вздыхаю с облегчением. – Он по ошибке улетел в Лафайетт, поэтому его доставили на несколько дней позже, чем весь остальной багаж.

Мы с трудом преодолеваем еще один лестничный пролет и наконец оказываемся на нужном этаже. Подруга опускает чемодан на колесики, выдвигает ручку и катит его по короткому коридору к двери с табличкой: «Комната Аспен и Даниэлы. Без шоколадного печенья не входить!».

Коридор третьего этажа женского общежития для первокурсниц выглядит мрачным и неприветливым, но когда я вхожу в квартиру девчонок, то оказываюсь в очень светлой и уютной гостиной. Посреди просторной комнаты стоит желтый диван, заваленный маленькими цветастыми подушками с геометрическим узором, на ротанговом кофейном столике перед ним лежит перевернутая книга – автобиография Оззи Осборна, номер «GQ» с Томом Холландом на обложке, пара скидочных купонов и небольшая стопка учебников. На единственном окне висят плотные бежевые шторы, которые гармонично сочетаются с льняным цветом стен, на подоконнике расставлены незажженные ароматические свечи и стеклянные флорариумы с суккулентами, а на полу лежит фисташковый коврик с мягким ворсом. Позади дивана расположены три двери, две из которых, вероятно, ведут в спальни Дэнни и ее соседки, а третья – в ванную комнату.