Онлайн книга «Огненная невеста короля. Сердце Пламени»
Обессилев, я обмякла в сильной хватке, присматриваясь к его лицу. Синие глаза своей глубиной напоминали бушующие воды океана. Он был так близко, что можно было рассмотреть шрамы, пересекающие его скулу и бровь. Совсем незаметные издали, но выделяющиеся светлыми бороздами на смуглой коже. – Ты красивый, – даже не знаю, почему это сказала. Наверное, потому что это правда. – Но борода совершенно лишняя. – Сейчас станет легче, – чуть усмехнулся он. – Не сопротивляйтесь. От его ладоней пошло тепло. Боль действительно отступила. А мужчина тем временем понёс меня на выход. – Это правда? Король сделал меня своей невестой? – Да, это правда. – А если я не хочу? Если я хочу домой? К маме, понять, почему она от меня отказалась. – Нельзя идти против воли короля, льира. – Мне нужно домой. – У вас будет новый дом. Исходящее от его ладоней тепло усилилось, на меня напала дрёма. – Это нечестно, – язык заплетался от слабости, и слова прозвучали невнятно. – Вам нужно отдохнуть, льира. – Лиандра Тосни. – Льира Тосни, – повторил он. Услышав подобающее моему статусу обращение, я с облегчением погрузилась в исцеляющий сон. *** Дрёма растворялась неспешно, возвращая в тело ощущения. Я отогрелась. Наконец-то. Боль ушла. Горло не саднило. И ушибы больше не тянуло. Жар почти пропал. Теперь он тлел искрами в центре груди. Лба коснулась тёплая ладонь. Я зажмурилась, не желая выныривать из беспамятства в реальность с её проблемами. Прикосновение спустилось к шее. Профессиональное, сухое и точное. Любопытство победило, я открыла глаза. После сна зрение не сразу сфокусировалось. Я лежала в кровати, а рядом сидел незнакомец. Седовласый мужчина в зелёной хламиде служителя богини Ливы. – Не бойтесь, льира, я лекарь, – успокаивающе произнёс он. Голос его по-старчески хрипел. Светлые глаза смотрели с профессиональным участием. – Я не боюсь, – впервые за последнюю неделю меня не сковал приступ кашля. Правда, голос всё равно звучал сипло после болезни. – Где я? Что происходит? – Вы всё там же, в замке Криштанд, – лекарь потянулся к прикроватной тумбе, чтобы налить в глиняную чашу исходящий паром отвар. Нос защекотали запахи трав. Вольница, перчинка золотая, анелия розовая. Я могла назвать весь состав. Но не помнила, откуда эти знания. Зато я помнила, что последнюю неделю провела в тюрьме. И это знание развеяло сонную безмятежность. – Меня собирались казнить, – приподнявшись на локте, я села. К сожалению, слабость не покинула тело вместе с болью и болезнью. Голова немного закружилась. Руки задрожали. Но хоть можно было оглядеться. Комната совершенно точно не была тюремной камерой. И даже с натяжкой соответствовала моему статусу. Небольшая, но уютная, оформленная неброско. Кровать у стены, рядом резная тумбочка с выдвижными ящиками. У противоположной стены шкаф. Тоже резной, из светлого дерева. Синие портьеры обрамляли единственное арочное окно с прозрачными стёклами. Из украшений только один пейзаж кисти неизвестного художника. – Это в прошлом, льира Тосни. – Уже льира, – тихо отметила я под нос. До этого палачи редко обращались ко мне по имени рода, чаще всего звучало обезличенное «ты» и «тварь». Последнее большей частью из уст нескольких адептов тёмной богини, пока они не поняли, что мои проблемы с памятью невыдуманные. И тогда они посчитали более жестоким молчание в ответ на мои попытки выяснить причины их ненависти. А потом их отвели на казнь. Я так и не узнала, чем вызвала подобное отношение. – Вы невеста короля Идвина Пятого. – Это я тоже помню. А ещё слова Тибальда о том, что мой род от меня отказался. И если раньше бы меня обрадовало внимание монарха, то теперь интересовали только дела семьи. Пока я находила единственный ответ. С мамой что-то случилось. Она бы от меня не отреклась. Вот отчим мог. Сайлус меня недолюбливал. – Что ещё вы помните, льира? – Общее. Свою жизнь урывками. Только родных. Что с моей памятью? – Если позволите, можно попробовать выяснить. Я попытался проверить, но… вы защищаетесь, – лекарь продемонстрировал мне ладони с заживающими ожогами. – Простите… – Вы не нарочно, – примирительно похлопал он меня по руке. – Готовы открыться? – Я постараюсь, – кивнула решительно. Все ответы во мне. Нужно только до них дотянуться. – Тогда расслабьтесь, льира, – он приложил указательные пальцы обеих рук к моим вискам. Тонкие губы в обрамлении морщинок зашептали заклинание. Я ощутила лёгкое прикосновение к сознанию. Угольки в груди начали разгораться, и я силой воли их потушила. Произносимые лекарем строчки начинали обретать смысл. И через секунду уже я сама про себя зашептала знакомое заклинание, следуя слог в слог с магом. Реальность рассеялась. – Как же у тебя так легко выходит, Лиа? – Элиса досадливо надула пухлые губы. Серые глаза наполняла обида. Нити заклинания таяли между её пальцев, когда от моих рук поднимались чёткие линии памяти. – Ты усложняешь, – я рассеяла свою проекцию, чтобы продемонстрировать подруге последовательность действий. – Убери пассы Миллора и добавь вместо них Ро и Дих. – Это же неправильно. Нам показывали иначе. – Ро и Дих сложнее связать, только поэтому. Нужна подвижность пальцев. Но у тебя она развита отлично. Получится, попробуй. Когда мама впервые мне показывала эту связку, мне она давалось намного сложнее. – Может, тебе преподавать вместо старухи Зайры? – Говори тише. Она всегда появляется, стоит о ней заговорить, – я пригрозила захихикавшей подруге кулаком. – Сосредоточься. Подняв ладони к вискам, я начала формировать знакомые почти с детства пассы. Элиса повторяла за мной. – Воспоминания – река, которую подпитывают ручейки событий. Её русло беспечно, оно может иссохнуть, выбрать другой путь, создать несколько новых рукавов. Материя памяти не поддаётся контролю, воздействию извне и почти невозможна в оценке. – И точно, учительница, – рассмеялась девушка. – Дочери рода Тосни… – Всегда служат Ливе. Ты постоянно это повторяешь. – Мама обучала меня с детства, – опустив ладони, я продемонстрировала Элисе проекцию своих воспоминаний. Белую, полноводную реку событий, что создавали мою личность. – Странно, – хмыкнул лекарь, вырывая меня из видения. Передо мной вновь сияла проекция, но она изменилась. Река иссохла, наткнувшись на барьер, через который пробивались лишь тонкие ручейки памяти. |