Книга Кодекс Охотника. Книга IV, страница 24 – Юрий Винокуров, Олег Сапфир

— Что ты делаешь, дура?! — кажется, я сказал это вслух.

Но даже это не выражало всего моего отчаяния. Эта дурочка только что сломала весь мой план, который и так балансировал на грани. И вместо того, чтобы прикончить волка, как я задумывал, я просто пнул его ногой в уже раненый бок, откидывая его подальше, чтобы выиграть немного времени. И бросился к Хельге на выручку.

Удар огромной лапой сбил храбрую, но глупую девчонку с ног, и она сломанной куклой отлетела в сторону. А волчица напружинила лапы, чтобы в прыжке добить дерзкую воительницу. Все случилось потому, что Хельга была измотана, а волчица лишь притворялась уставшей. Волки хитрые твари, а видоизмененные еще и очень умные. Разломы дают им не только силу, но и мозги.

Я заорал, и в одном прыжке бросился вперед, сталкиваясь с тварью в воздухе. Полтонны живого веса, ещё, наверное, столько же брони. И всего неполные сто килограмм человеческого тела. Вот только внутри этого человеческого тела находился очень сильный дух, который не привык проигрывать.

В доспех я вкинул всю энергию без остатка, что у меня оставалась. Но этого было мало. Спера затрещал мой доспех, а потом и кости, когда мы с тварью с громким грохотом сшиблись в воздухе и рухнули на землю. Слава яйцам, что упали рядом, а не на ошеломленную Хельгу.

Острая боль пронзила мне руку, в которой был меч. Я увидел, как огромные зубы сомкнулись, продавливая доспех. Да как так-то?!

Боль — это хорошо. Боль даёт понять человеку, что он ещё жив. А пока человек жив, он может что-то предпринять, в отличие от мёртвых, которые уже не испытывают боли.

Потерять руку я не боялся… Я терял ее не один десяток раз раньше, и знал способы вернуть, вот только все равно приятного мало. Пришлось использовать души в экстренном варианте, и брать из них больше энергии, а также из лежащей в кармане красной желейки. Вроде хватило, чтобы доспех еще немного продержался.

Перехватив меч, который был в зажатой, как в капкане, руке, я оценил остатки своей энергии. Бронированную морду я не пробью, поэтому поступим по-другому. Мозг работал на сверхсветовых скоростях, усиленно рассчитывая варианты.

Зачерпнув силы уже из самого тела, что несомненно мне аукнется потом жёстким отходняком, напитав руку, я двинул рукояткой в нос твари, прямо под бронированный лицевой щиток. Нос у собакообразных — очень нежное место, и даже у адской твари это не было исключением.

Не могу сказать, что это её сильно ошеломило. Но пасть она разжала, заорав, и одновременно освободила мою руку, показав незащищенное нёбо, куда точно вонзился мой напитанный меч, пробивая его, и вонзаясь в мозг этой твари. От всей души я потянул его на себя, изображая миксер, и представляя, что меч сейчас делает с её мозгом.

Вот только одного я не предусмотрел — при предсмертной судороге её челюсть сжалась, прихватив мою вторую здоровую руку.

А недобиток уже летел ко мне, явно намереваясь отомстить. Всё, что мне оставалось — это лягнуть его ногой и постараться сделать так, чтобы гад не укусил меня ещё и за ногу.

Вроде удалось. Волк, взвизгнув, отлетел. И тут же в него вонзился один, второй арбалетные болты. Потом подскочил потрепанный Смолин, и добил его.

Вокруг наступила неестественная тишина. Рядом со мной на колени упал сначала Павел, а потом и Андрей.

— Жив?

— Жив, — усмехнулся я. — Но не совсем здоров. И буду очень благодарен, если вы откроете эту чертову пасть.

Я был пуст. Пуст… полностью.

— И ещё, — я открыл рот. — Можно мне желейку?

— В рот? — удивился Андросов.

— Ну не в задницу же!

— Так ты же раньше говорил, что это шутка насчет поедания желеек, — нахмурился Андросов, но, тем не менее, достал красную желейку.

— В каждой шутке есть доля правды. Давай уже.

Я снова открыл рот, куда залетела желейка. Здравствуй, изжога!

Силы начали потихоньку возвращаться. Два физика подошли и разжали челюсти волка, достав мою руку. Осторожно ею поводив, я понял, что доспех сдержал, и кости не задеты, в отличии от моей правой руки.

— Все живы?

— Все! — сказал Андросов. — И, походу, только благодаря тебе, — добавил Смолин.

Молчаливый физик согласно кивнул.

— Твоя рука! — увидел Андрей.

Энергия уже вливалась в меня. Адреналин уходил из крови. Я начал чувствовать боль. Но тем не менее, мотнул головой на бесчувственную девушку.

— Посмотри, что с ней.

Андрей ахнул, и подбежал к Хельге. Я уселся, и бесцеремонно привалился спиной к большой башке твари.

— А ты хорош! — выдал Истребитель, фамилию которого я так и не запомнил.

— Спасибо, — сказал я. — Вы тоже неплохо поработали. Кстати, как тебя-то в группу занесло?

Ист почему-то смутился, брякнул что-то невразумительное, и отошел в сторону от меня, и от моих неудобных вопросов.

Сбоку раздалось копошение. Хельга пришла в себя, и резко приняла сидячее положение, зашипев от боли. Андросов произвёл ещё пару манипуляций, и она осторожно встала на ноги. Сделала шаг, нога у неё подвернулась, и она с криком упала.

— Что с ней? — крикнул я.

— Что-то с ногой. По-хорошему, она немного не долечилась. Ну, как не долечилась… — скривился Андросов. — Для обычной жизни — да, а вот нагрузки не выдержала. Похоже, ей придётся ещё раз полежать в больничке.

Он подошёл ко мне.

— Дай посмотрю.

— Ты точно всех других осмотрел? — усмехнулся я.

— Да-да, герой, точно! — он осторожно прикоснулся к моей руке, нахмурился, и достал желейку, рассасывая ее в руке.

— Всё так плохо? — уточнил я у него.

Особой боли я не чувствовал, хотя и не очень хорошо соображал.

— Да нет. Более-менее. Я просто хочу тебе срастить кость прямо сейчас.

— А что, так можно? — удивился я.

— Ну… в некоторых случаях, — замялся Андросов.

— Давай, говори уже обо всем.

— У меня откат будет некислый.

— Так может не нужно? — уточнил я. — Подождём до лазарета.

— Нужно, Саша, нужно.

Андрей дотронулся до руки, и я почувствовал адскую боль, когда физически мои кости соединились. А потом еще один всплеск боли, и сверху, как будто ледяная анестезия.

Я с удивлением посмотрел на руку. Реально, кость встала на место, и куски костей срослись между собой.

Я с уважением посмотрел на Андросова. Даже в прошлом мире такое было провернуть непросто. А здесь восемнадцатилетний пацан. Вот только «восемнадцатилетний пацан» был бледен и сидел на жопе, тяжело дыша. Я даже немного забеспокоился о его здоровье.

— Ну, и как долго у тебя будет отходняк?