Книга Кодекс Охотника. Книга IV, страница 63 – Юрий Винокуров, Олег Сапфир

Я заглянул в планшет, и прикинул, как Боров и его компания планируют добираться к моему дому. Ещё из прошлой жизни, хотя я был простым Охотником, а не великим полководцем, я знал одну простую истину: самая плохая война — это война на своей территории. Сопутствующие потери будут неизбежными. И для того, чтобы этого не допустить, нужно сделать одну простую вещь — воевать на территории врага, или же на нейтральной территории.

Покрутив карту туда-сюда, я отметил участок дороги, который пролегал через густую тайгу, что находилась справа и слева от трассы. Завёл двигатель и втопил до упора педаль в пол.

Через три часа я затормозил возле контрольно-пропускного пункта полиции, чья функция была в дополнительной проверке машин, едущих с монгольской границы. Я вышел из машины и подошёл к молодому полицейскому, который с любопытством уставился на меня.

— Где здесь старший?

— Сержант Лунёв кушать изволил, — сказал молодой капрал.

— Зови его сюда.

— Но… — открыл рот молодой.

— Живо! — рявкнул я.

Молодой полицейский, покосившись на мое кольцо, быстро побежал в стационарную будку поста. Через полминуты оттуда вышел пожилой сержант с недовольным видом, дожевывая на ходу.

— Вы что-то хотели, Ваше Благородие? — неприязненно уставился он на меня.

— Немедленно перекройте дорогу, и не пропускайте ни одной машины. Впереди обнаружены твари Разлома. Это будет опасно для граждан Империи.

— Извините, но так дела не делаются. Мне нужно позвонить руководству, — скривился сержант.

Честно говоря, я был на взводе, сильно на взводе.

И меньше всего я ожидал, что на пути исполнения моих планов встанет имперская бюрократия.

— Сержант, — обманчиво-ласково сказал я ему, — это не обсуждается. Вы перекрываете сейчас же дорогу, или ваши трупы будут лежать на полосе движения. Так или иначе, я добьюсь своего.

Сержант, похоже, был не робкого десятка. Его рука потянулась к табельному оружию, и он открыл рот возразить.

— Я приказываю! — негромко сказал я, и добавил в свой голос силу душ.

Сзади ойкнул молодой. Сержант выпучил глаза, и начал разевать рот, как выброшенная на берег рыба.

— Приказ ясен?! — уточнил я.

— Так точно, Ваше Благородие! — он замахал руками. — Пушкин, срочно на трассу!

Я кивнул, и пошёл к своей машине, напоследок услышав:

— Пушкин, что с тобой?

— Кажется, сержант, я обоссался…

Сев в машину, я прикинул время, и рванул вперёд. Проехав, примерно, пять километров, я увидел подходящую фуру, что ехала мне навстречу. Резко вывернув руль, я затормозил перед ней, перекрывая дорогу. Взвизгнули тормоза, и фура остановилась в считанных метрах от моей машины. Из кабины выскочил разъяренный водитель, в руках он сжимал монтировку.

— Ты совсем страх потерял, мажор?! — закричал он и осёкся, когда увидел, кто вышел.

Я молча подошёл к нему, и протянул несколько купюр — всё, что было у меня с собой в кошельке, а затем засунул ему в нагрудный карман рабочего комбинезона.

— Слушай меня внимательно… Примерно, через полчаса или час здесь проследует кортеж. Двенадцать грузовых машин, четыре легковые, и ещё четыре бронетранспортера. Пропускаешь их, затем перегораживаешь своей машиной все полосы. Будут задавать вопросы — впереди неконтролируемый прорыв Разломов, где работают Истребители.

Мужчина покосился на карман с купюрами, среди которых были и сотенные. Вся боевитость его пропала, и он начал со страхом озираться вокруг.

— Не волнуйся, тебе здесь ничего не грозит. Просто сделай то, что я сказал. А если ты это не выполнишь, — я нахмурился, — тогда я найду тебя и убью. Это ясно?

При этом я демонстративно покрутил перед его носом кольцо Иста на пальце.

— Да-да, господин Истребитель! — согласно закивал водила.

— Ну, вот и молодец! — по дружески хлопнул я его по плечу.

Сам сел в джип, и отъехал примерно на середину пятикилометрового отрезка. У меня было ещё примерно полчаса. Не хотел я этого сделать, слишком мало времени прошло. Жёлтую желейку, полученную из Разлома, я использовал ранее, чтобы нарисовать контуры Печати Энергии. Печать уже работала, но до выхода на полную силу ей не хватало мощности — всё-таки жёлтая желейка сильно отличалась от голубой, что я использовал в Японии для печати Доспеха. Что же, придётся импровизировать.

Шнырька, изрядно зачерпнув у меня энергии, метнулся в имение и притащил из сейфа мешок желеек, что лежал у меня там на чёрный день. Щедро зачерпнув оранжевые, я начал, одну за другой, запихивать себе их в рот, скривившись в ожидании последствий. Энергия потекла по жилам, желудок скрутился в дулю. Но я разгонял энергию по каналам. Либо печать перекосит, и я останусь энергетическим инвалидом, либо всё пройдёт, как надо… Да нет, о чём это я.

Навыки никуда не делись. Через пятнадцать минут печать внутри меня запылала ярким светом, и следующими желейками я просто наполнял её. Когда я вышел из машины, у меня зверски болел живот, и я чувствовал себя обжорой, который впихнул себя больше, чем смог. Я даже шёл буквально на цыпочках, чтобы натурально не проблеваться, как физически, так и энергетически.

Ах да, ещё одно дело! Я поднял трубку.

— Василий Петрович?

— У тебя что-то срочное, Галактионов? Я занят.

Да, «деду» сейчас не позавидуешь. У него сейчас нарисовались большие проблемы.

— Очень срочное! — сказал я.

— Слушаю тебя, — Хрулёв сразу перенастроился на деловой лад. Всё-таки доверие у него ко мне было пока безоговорочным.

— Трасса М-135, 1024–1029 километры. Думаю, что к вам придёт уведомление о неконтролируемом прорыве. Так вот, не нужно сюда никого высылать. Ситуация контролируется. Мной.

— Ты что еще там придумал, Галактионов?! — начал Хрулёв.

— Отбой, Василий Петрович. Просто не лезьте, — устало сказал я, еле сдерживая спазмы желудка.

А сам вышел на середину уже пустой трассы. Сложил руки на груди, глядя в нужную мне сторону.

Вот показался конвой Боровицкого. Впереди шли два БТРа, за ними, в крытых машинах, ехали рядовые бойцы. Скорее всего, оставшиеся два БТРа замыкали колонну. Когда они подъехали поближе, я поднял руку, и приветственно замахал.

Шнырька показал, что прямо сейчас, в переднем БТРе гвардеец Боровицкого схватился за рацию, докладывая об этом командиру. Машины остановились. Второй БТР заехал борт к борту первого. Их орудия повернулись стволами ко мне.

Я ухмыльнулся. Ожидаемо, сам Боровицкий не вышел, а послал гвардейца, который, взяв еще двух человек, осторожно пошли вперед, прикрываясь прозрачными полицейскими пуленепробиваемыми щитами.

— Ты кто такой?! — рыкнул гвардеец. — С дороги!