Книга Безумный экстаз, страница 19 – Джо Гудмэн

— Меня он не попросит прикончить тебя, — заметил Этан. — Это он прикажет кому-нибудь другому или сделает сам. Помни об этом.

Ответ Мишель прозвучал спокойно и решительно:

— Ваше предупреждение меня не радует, но я постараюсь его запомнить.

Они ехали под размеренно падающим снегом. Днем остановились выпить горячего кофе с холодным мясом. Мишель предпочла перекусить в стороне от мужчин, рассевшихся кружком у огня. Никто не предложил ей присоединиться и не спросил, не холодно ли ей. Мужчины обратили на нее внимание только тогда, когда Мишель потребовалось уединение, чтобы облегчиться, и она направилась прочь от костра. Густой румянец, заливший ее лицо, вполне заменил любые ответы на вопрос Бена, куда это она собралась.

Хьюстон воспользовался ее временным отсутствием и завел разговор о том, как быть с Мишель в городе.

— Ну, что вы об этом думаете?

— Пусть остается со мной у Ди, — предложил Этан. — Не стоит надолго выпускать ее из виду. Если понадобится, я могу запереть ее.

— Ты хочешь объявить всем, что она твоя жена? — поинтересовался Бен.

Этан покачал головой:

— Не хочу отвечать на вопросы. Слишком трудно объяснять, как я встретился с женой, о существовании которой никто не подозревал. Может, скажу только Детре, и все.

Оби приподнял шляпу, пригладил густую копну волос и снова водрузил шляпу на макушку.

— Напрасно, Этан. Как же ты тогда объяснишь, кто она такая? И почему мы притащили ее с собой?

— Послушай, — глухо начал Этан, — никому и в голову не придет связывать ее с ограблением поезда. Мы с Оби сделали вид, что прикончили ее вместе с репортером.

— Эмигранты из последнего вагона видели это. Труп будут искать и, не найдя, станут думать, что с ним расправились звери, — словом, подумают что угодно, только не то, что мы прихватили ее с собой. Если мы вернемся в город с женщиной, что подумает большинство жителей? Что мы привезли ее для Ди. — Этан обвел глазами каждого из сидящих кружком мужчин. — Так и скажем всем. Мишель — одна из девчонок Ди.

Все, кроме Хьюстона, заухмылялись. Хьюстон задумался.

— Но что ты будешь делать, если кто-нибудь пожелает попробовать ее? — спросил он.

Этан не растерялся.

— Она моя, — отрезал он.

— Ди это не понравится, — заметил Оби, — да и народ начнет удивляться.

— Гостям Ди придется к этому привыкнуть. Мишель не достанется никому — пока не надоест мне.

Хэппи толкнул брата в бок:

— Ну, согласен, Бен? Вот увидишь, не пройдет и суток, как она осточертеет ему, и тогда…

Если не считать быстрого движения век, Этан не шевельнулся. Его ледяное спокойствие заставило Хэппи Мак-Каллистера замолчать.

— Да я просто пошутил, — опасливо сказал Хэппи, поглядывая на револьвер Этана, и добавил в оправдание: — Похоже, ты еще не можешь решить, что с ней делать, — целовать или убить. Когда наконец надумаешь, скажи нам. — Хэппи поднялся и выплеснул остатки кофе в огонь. Пламя зашипело. Хэппи направился к своему коню.

— Хэппи прав, — произнес Хьюстон, нарушив тревожное молчание. — В интересах всех нас поскорее решай, что делать с Мишель.

Мужчины расходились по одному, пока у костра не остался только Этан.

— Она моя, — прошептал он, когда никто не мог его услышать. Набрав пригоршню снега, он прибил ею последний язык пламени. — Моя!

Когда вновь отправились в путь, Мишель упорно молчала, но Этан не мог избавиться от подозрений.

— Ты слышала весь разговор? — спросил он. Мишель не стала притворяться, что не понимает:

— Почти весь.

— Сомневаюсь. И у тебя нет никаких вопросов?

Одной рукой он сжимал поводья, другой легко обнял ее за талию, придерживая только в тех местах, где требовалось балансировать в седле. Мишель думала о том, что самой ненавистной для нее стала привычка ощущать близость Этана. Он отвернул ее лицо от ветра, набросил одеяло на плечи, подтянул, прикрывая уши, и, видимо, машинально смахнул снег с ее щек и лба.

— Вряд ли вы ответите на мои вопросы, — произнесла она.

— Все зависит от того, какими они будут.

— Кто эта Детра?

— Владелица салуна.

— Значит, если мне придется стать одной из ее… девушек… — Мишель сложила руки на груди, подавляя беспокоящее подташнивание. — Это значит, что мне нечего надеяться на…

— Я не пущу тебя к гостям — ни в коем случае. Это не то, что ты думаешь. Настолько я тебе не доверяю.

Значит, все дело в доверии, подумала Мишель, а не в желании защитить ее.

— Понятно, — задумчиво произнесла она.

— Сомневаюсь.

Мишель больше ни о чем не спрашивала — закрыв глаза, она притворилась спящей. Постепенно она и впрямь заснула.

На указателе у окраины Мэдисона значилось: «Население — 700 человек плюс-минус десяток». Если дело не касалось рудников, точность не особенно беспокоила жителей. Пятнадцатью годами раньше население города возросло до двух с половиной тысяч человек — благодаря обнаруженной в здешних местах серебряной жиле. Многие из рудников быстро выработались, в других жила залегала слишком глубоко, чтобы разрабатывать ее без специального оборудования, которого в то время просто не существовало. Несмотря на то что рудокопы десятками покидали Мэдисон, отправляясь ловить удачу в других местах, их отъезд не сказывался на жизни города. Рост Мэдисона нельзя было назвать стремительным, он продолжался медленно и осторожно. Уезжая, рудокопы увозили свои сложенные палатки на мулах. Оставались лишь те, кто строил настоящие дома.

Главная улица Мэдисона представляла собой широкую грязную колею весной и покрытый льдом проезд зимой. Дома здесь были украшены впечатляющими ложными фасадами и верандами, простиравшимися на всю ширину здания. На главной улице располагались лавки, где торговали продуктами и одеждой, парикмахерская, пансион, столовая, тюрьма, три салуна, заведение портного, платная конюшня и банк. Одинокая церквушка приютилась на окраине города, подальше от лавок и салунов. В течение всей недели ее помещение занимала школа, где учительницей была жена священника. Дети с двух улиц по обе стороны от центра города часто встречались у прилавка с грошовыми сладостями в лавке Твиди, прежде чем бежать в школу.

Кооператив рудокопов Мэдисона отвечал потребностям большинства его жителей. Почти каждому из них принадлежали акции серебряных рудников, и потому жители были лично заинтересованы в их процветании. После осмотра рудников и недавно появившейся горной техники город уверовал, что рудники будут приносить прибыль до конца века. Заглядывать дальше не имело смысла. Атмосферу города пронизывало чувство удовлетворения и оптимизма, то ощущение комфорта, которое испытывает всякий человек, крепко стоящий на ногах и наслаждающийся своей толикой процветания.