Онлайн книга «Любовница бродяги»
Ренни покачала головой. — Я знаю точно, — твердо сказала она, — Они принадлежат Джею Маку. Она развернула дужки и приподняла очки так, чтобы Джаррет мог их видеть. — У меня точно такие же. И у Майкл тоже. На дужке у всех у них имеется вот такое маленькое клеймо в форме алмаза. Это знак ювелира. Как много людей в этом поезде могли купить себе очки у нью-йоркского ювелира? Или потерять их именно на этом склоне горы? Как раз такого рода подтверждение Джаррет хотел бы получить, но никогда не думал, что получит. Однако этого было недостаточно. — Где ваш отец хранил очки, когда не надевал их? — В жилетном кармане. Обязательно там, иначе он их терял. — А ночью? — У изголовья, я думаю. Джей Мак без них действительно плохо видит. — Эти вагоны сошли с рельсов днем или ночью? — За обедом, в начале вечера. Вот почему погибло не так много людей. Многие пассажиры были в вагоне-ресторане в голове поезда, то есть в той его части, которая проскочила место крушения. — То есть очки были на вашем отце или у него в кармане? — Именно так. Джаррету этого было достаточно, чтобы прийти к следующим выводам. Очки вместе с Джеем Маком выпали из сорвавшегося салон-вагона. Может быть, когда случилось несчастье, он стоял в тамбуре, любуясь пейзажем; может быть, вылетел в окно. Что бы ни случилось, Джея Мака во время крушения было не так-то легко отделить от очков. Это могло означать только то, что они расстались позже. Кроме очков, никаких следов Джея Мака на склоне горы не оказалось: ни крови, ни костей. Выглядело все почти так, как будто он сам ушел с места трагедии. Выходит, до сих пор казавшаяся невероятной возможность того, что Джей Мак жив, действительно существует. Джаррет забрал очки, тщательно завернул их в носовой платок и отложил в сторону. — Ренни! — позвал он. Она сидела неподвижно, бледная и молчаливая. — Ренни, почему бы вам не лечь спать? — Нет, — сказала она, в раздумье поднося пальцы к вискам и мягко массируя их. — Нет, я должна вам помочь. — Помочь мне в чем? Сейчас и делать-то нечего. Она указала на кучу влажной одежды, все еще лежащую на столе. — Белье. Наш обед. Еще что-нибудь. Я должна хоть что-то делать. Ренни приподнялась, собираясь встать, но Джаррет взял ее обеими руками за талию и притянул обратно на кровать. Она не протестовала, позволив ему подоткнуть вокруг себя одеяла и подсунуть под голову подушку. — Даже соломенное чучело сейчас сильнее вас, — сказал Джаррет, глядя на нее. — Пока вы должны пользоваться тем, что я обращаюсь с вами как с принцессой. Он начал развешивать одежду. — Вы можете наслаждаться ровно два дня. К тому времени, я полагаю, вы будете готовы к путешествию, и я не стану делать никаких послаблений. Так что имейте это в виду. Она кивнула, с трудом веря собственным ушам. — Мы собираемся искать Джея Мака? — Мы собираемся искать, — ответил он и ощутил на себе всю силу ее прекрасной улыбки. — Я сомневаюсь, что где-либо в мире с принцессами обращаются хотя бы наполовину так хорошо, — сказала Ренни. Она стояла на коленях около медной сидячей ванны Джея Мака. Ванна была потускневшая и побитая, но швы ее держались. Сейчас она была заполнена небольшим количеством горячей воды и большим количеством Джаррета Салливана. Он сидел, наклонившись вперед, а Ренни терла ему спину. — Я вас не заставлял таскать воду, — сказал он, закрыв глаза. Круговыми движениями Ренни перемещала мочалку вверх и вниз по его спине. Под действием ее мягких прикосновении каждая его мышца блаженно расслаблялась. — На самом деле, если помните, я говорил, что помоюсь в ручье. — В атом было столько же смысла, сколько в предложении ложиться спать на скамейке под окном, — сказала Ренни. На некоторое время она приостановила работу, поправляя полотенце, намотанное вокруг ее влажных волос. Она подвернула концы, закрепила их, затем отбросила со лба прядь. — Во сколько мы выйдем утром? — спросила она, двигая мочалкой по его плечам. — Это поезда ходят по расписанию, Ренни. — И люди тоже. — В Нью-Йорке — может быть. Но не здесь. Мы выйдем тогда, когда я встану. — Хорошо, что вы не управляете железной дорогой. Когда она принялась мыть его раненое плечо, Джаррет забрал у нее мочалку. Он сделал это как бы между прочим, чтобы она ни о чем не догадалась. От того, что она прикасается к нему в этом месте, Джаррет не чувствовал физической боли. Боль была другого рода, и он не испытывал желания распространяться на эту тему. — Хорошо, что вы не массажистка. Вас так легко отвлечь. И увлечься ею тоже. Он специально нашел себе работу снаружи, пока Ренни мылась. И купание в ручье предложил по причинам, не имеющим ничего общего со скромностью или желанием побыть одному. Если бы он сейчас встал, Ренни это сразу стало бы ясно. — Почему бы вам не прыгнуть обратно в постель? — спросил он, взглянув на ее босые ноги. — И наденьте носки. Я не позволю вам прикасаться ко мне своими ледышками. Ренни вздохнула и повернулась к нему спиной, забираясь в постель. Затем она протерла волосы полотенцем и расчесала их, К тому времени когда она устроилась под одеялами и снова посмотрела на Джаррета, он уже надел кальсоны и присел на корточки перед печкой, подкладывая дрова. Пламя печи озарило его твердый, чеканный профиль, придавая ему бронзовый оттенок. Капли воды на плечах и груди сверкали огнем. Взгляд Ренни задержался на его гладкой спине, на мышцах, ходивших под кожей, когда Джаррет подкладывал дрова в огонь. Джаррет закрыл решетку. Потратив еще несколько минут на то, чтобы вылить воду из ванны, он скользнул в постель. — Подвиньтесь еще чуть-чуть. — Я и так уже около стенки. — В моей палатке больше места, — проворчал он. — Зато здесь теплее. — Устраиваясь в постели, она толкнула его своими ледяными ногами. — Это вы так говорите. — Он повернулся на бок лицом к ней и слегка согнул колени, немного потеснив ее. — По крайней мере в палатке вы надевали носки. Ренни молчала очень долго, и Джаррет заподозрил, что она засыпает. Он закрыл глаза. Утро придет не так скоро, как ему хотелось бы. — Джаррет! Он открыл один глаз. — Ммм? — Скажите мне, что случилось с вашим плечом. Теперь уже открылись оба глаза. Она нанесла удар так быстро и так аккуратно, что он не сразу почувствовал боль, которая неизбежно сопутствовала этому вопросу. — Вы и так знаете, что случилось, — сказал он. — Ди Келли, помните? Те ножницы? — Я помню, — мягко сказала она. — Но после того как доктор вас посмотрел, все вроде было в порядке. Я знала, что вам больно, но никогда не думала, что это не пройдет само собой. Что доктор Тернер вам сказал на самом деле? |