Онлайн книга «Моя прекрасная повариха»
– Я прочту… – прошептала Глория, и я увидела, что она плачет и поняла, что и сама готова разреветься вместе с ней. – Я все это прочту, дядя Фьярви! Спасибо! Из-под кресла выбрались Нар и Очир и вместе с Глорией бросились в боевой пляс юных орочьих вождей. Фьярви посмотрел на меня и доверительно признался: – Я до конца не верил, что все получится. – Фьярви, но… – теперь я окончательно растерялась. – Это же безумно дорого! Я знаю, сколько стоят эти книги, а уроки? А эта установка? Фьярви… Он только рукой махнул. – Глории нужно образование в магии, я сразу это понял, – признался он. – Ставить такую талантливую девочку к плите или, там, учить шитью – преступление. – Но деньги… – прошептала я, понимая, сколько Фьярви вложил в это. – Да ну хватит тебе. Что деньги? Я еще заработаю. Это прозвучало так, словно речь шла о каких-то пустяках, которые и обсуждать не стоит. Дархан сгреб своих мальчишек под мышки – Нар и Очир извивались, пытаясь выбраться, но у них ничего не получалось – и сказал: – Ладно, дело позднее, пора детям на горшок и в люльку. Мы пошли! – Мы не хотим на горшок! – хором заявили ребята, но отец был непреклонен. – Пошли уже, пока вы втроем тут дом не взорвали на радостях. Я уложила Глорию – та выглядела так, словно не собиралась тратить время на такую глупость, как сон. Под подушкой уже лежал один из учебников, прикрытый пышной юбкой Мамзель Тутту; Глория смотрела как хорошая девочка, которая обязательно и прямо сейчас ляжет спать – а сама зажжет припасенную свечу и будет читать до рассвета. Я знала, я и сама была такой. – Не буду гасить лампу, – улыбнулась я и показала на часы. – Но обещай, что погасишь ее сама ровно в полночь. Глория заулыбалась – кажется, это был самый счастливый день в ее жизни, и я всем сердцем была благодарна Фьярви за то, что он его подарил. – Хорошо, мамочка! Ровно в полночь, обещаю! Спасибо! Я поцеловала ее и вышла из комнаты. На душе было так спокойно и тихо, словно я стояла на берегу моря после того, как улегся шторм. Снаружи были убийцы и убийства, были болезни и жестокость, но здесь, за стенами дома, я была по-настоящему счастлива и не хотела терять своего счастья. Фьярви уже устроился на своем диване – читал газету. На передовице была статья о том, что Келлеман победил лихорадку. Я села на край кровати и негромко окликнула: – Фьярви? – Да? – он оторвался от газеты, посмотрел на меня, и я улыбнулась. – Иди сюда. Хватит нам маяться дурью и спать на разных кроватях. Фьярви рассмеялся, поднялся с дивана и пошел ко мне. Фьярви – А нашего первого сына мы назовем Конрадом. За окном розовело раннее утро – в ветвях возились и шумели птицы и их голоса разбудили нас. А я, кажется, так и не заснул, просто прикрыл глаза, и мне казалось, что я плыву на мягчайшем облаке. В определенном смысле все гномы романтики, но только сегодня ночью я по-настоящему понял, что это значит. Понял – и до сих пор не мог поверить в свое счастье. Держал его в ладонях, словно птенца, и боялся спугнуть неосторожным движением. – Почему Конрадом? – поинтересовалась Азора. Ее рыжие волосы рассыпались по подушке, и я машинально принялся накручивать локон на палец. – В честь прадеда. Знаешь, он был единственным, кто мне тогда поверил. Азора понимающе кивнула. Кажется, я только сейчас заметил, как она улыбается по-настоящему, светло и мягко, и эта улыбка идет из самой глубины ее души. – Хорошее имя, – согласилась она. – Я бы познакомилась с ним, с твоим прадедом. Когда-то я писал старику, он отвечал мне, а потом прислал письмо, в котором с искренней горечью сообщил о том, что нам придется прекратить переписку, мой бывший клан очень злится из-за этого. Я прекрасно его понимал и решил не подставлять под удар. Если ты живешь в гномьем клане, то тебе нужна его поддержка, а не плохо скрываемая злость. Но сейчас мне до боли в груди захотелось написать прадеду о том, что я женился, что у меня есть замечательная дочь и, может быть, скоро будет еще один ребенок. Только старому Конраду, только ему. – Я ему напишу, – сказал я. – Пусть приедет на наш кулинарный конкурс. За письмо я взялся после завтрака в «Вилке и единороге» – восхитительной яичницы с помидорами и травами, бутербродами с лососем и нежным творогом с ягодами. В кабинет заглянул Дархан, оценил выражение моего лица и поинтересовался: – Ты что сияешь, как задница под луной? Я ничего не ответил, просто моя улыбка сделалась еще шире. Дархан рассмеялся в кулак и спросил тоном бывалого заговорщика: – Значит, тебя можно поздравлять? – Можно! – ответил я. – Вот, прадеду пишу. Может, приедет. – Хорошее дело, – одобрил Дархан, прикрыл за собой дверь и, сев в кресло, сообщил: – Это не наша с тобой печаль, но я поспрашивал сегодня шефа Гемини. Он сказал, что да, эльфа убили как раз в тот день, когда он приехал в Келлеман. Сначала зарезали, потом бросили в пруд. И да, когда его убивали, у него появились первые признаки лихорадки. Я сжал и разжал кулаки. Бросил взгляд на письмо: «…у меня замечательная дочка, она очень талантливая волшебница, будет учиться магии…» – А в Горнорудную ты не заглядывал? – Заглядывал, еще вчера. Там все сидят и рвут волосы на всех местах. Те инженеры из Кавентона нашли тут текучую жилу. Сказали с гарантией, что это она, по всем признакам. Знаешь, что это такое? Я усмехнулся. – Ты с гномом говоришь. Я про подземные дела все знаю. Текучей жилой в народе называли сервенин, металл с невероятными магическими свойствами, который был способен перемещаться под землей. Найди такую жилу, зафиксируй заклинаниями, начни разработку – и край разбогатеет так, что и представить нельзя. – Сервенин военные любят, – объяснил я, стараясь говорить так, чтобы не особо загружать ум Дархана терминами и непонятными фразами. – Он очень легкий, он пробивает все, что угодно, а сам несокрушим. Железная дорога, воздушный транспорт… да даже медицина! И чего в Горнорудной-то ревут, тут радоваться надо! – Так утекла жила-то! – угрюмо произнес Дархан. – Если бы не карантин, то давно бы начали разработку. А как мы тут все засели по домам с лихорадкой, так никто за нее и не взялся. Где теперь эта жила, ищи-свищи. Некоторое время мы сидели молча. Я представлял, как сейчас горюет бургомистр – на его месте я бы тоже бился головой о стену. Келлеман мог бы разбогатеть, стать не провинциальным грязным городишкой, а крупным богатым центром… – Эльфы, – сказал я. – Они как-то узнали об этом и сделали все, чтобы мы до этой жилы не дорылись. |