
Онлайн книга «Операция «Арлекин»»
![]() Сейчас Натирбофф, резидент ЦРУ в Москве, стоял в тамбуре поезда «Красная стрела», смотрел на проносящиеся мимо деревни и думал — ради чего? Ради чего русские начали эту революцию — ради того, чтобы так и жить в нищете, в этих страшных, почерневших от времени избах, которых хватает даже в Москве? Мимо прошли какие-то русские, они возвращались из вагона — ресторана, смеялись. От них пахло спиртным. Сходить что ли? Он шагнул в тамбур. Под ногами — подрагивала сталь, были видны стремительно проносящиеся шпалы… … — Сто коньяка и закусить — Коньяк кончился Натирбофф достал из бумажника десять рублей и положил перед тем, кто тут считается «барменом». Они исчезли в мгновение ока. — Щас сделаем. — И закусить. — Красная рыба устроит? — Вполне. Ненавязчивый советский сервис… Как живут эти люди? Вот этот бармен в поезде — он просто должен продавать еду и напитки, но вместо этого он большую часть уворует, чтобы продать потом на черном рынке, а часть продаст здесь, но только тем, кто даст взятку. Как это понимать? В русский ресторан тоже просто так не попадешь — там стоит швейцар, ему надо дать пять рублей, чтобы он пустил. Больше половины блюд — только в меню, приготовить их не приготовят, только если ты не знакомый директора или не дашь взятку. Это потому, что рестораны снабжаются продуктами в первую очередь и по государственным ценам, а поварам проще украсть эти продукты и толкнуть их на черном рынке вместо того, чтобы готовить из них блюда для посетителей. А это как понимать? Рейган говорит, что это империя зла, но против кого направлено это зло? Русские сами себе изобретают проблемы. Збигнев Бжезинский, советник по нацбезопасности предыдущей команды — сказал: никогда русские не трудились так много, чтобы произвести так мало. Но эти люди — разве они трудятся? Они воруют. Получив коньяк и то, что тут считалось бутербродами (красная рыба впрочем, была свежей), Натирбофф огляделся, чтобы понять, куда сесть. Мест было не так-то много. Он присмотрел место рядом с женщиной, выделявшейся своей пышной светлой прической — тут это называлось «химия». С извиняющимся видом, он остановился рядом с ней. — Здесь свободно. Простите? Она посмотрела на него — Садитесь. — Спасибо. Он сел, отпил немного коньяка. По роду его деятельности ему приходилось опасаться русских «медовых ловушек» КГБ. Или «ласточек», как их называли. Но эта вряд ли такая, да и к тому же — он сорвался в Ленинград наскоро. — Что вы читаете? Женщина показала обложку. — О… Драйзер в оригинале. Вы знаете английский? — Немного, — она улыбнулась. Еще что его поражало в русских — дворник мог цитировать Пушкина. Все-таки в СССР было и хорошее, и система образования была в числе этого. Средний американский школьник с трудом назовет даже пару хороших американских писателей. — Чем вас привлекает Драйзер? Она серьезно посмотрела на него. — Своей правдивостью Ловушка? Да быть не может, так прямолинейно. — Драйзер сложен для понимания, — он перешел на английский, — я удивлен, что кто-то в СССР читает его. — Кто вы? — она так же перешла на английский. — Я американский журналист. Работаю в СССР. — О… — А вы? — Я… учительница. Учительница английского. Натирбофф огляделся. Вроде никого. Его пока не расшифровали — думали, что он мелкая сошка… Через полчаса женщина, извинившись, отлучилась в туалет. Когда она вернулась — с ее пальца исчезло обручальное кольцо… … Утром, сойдя в Ленинграде — Натирбофф спустился в метро. У него было больше десятка адресов русских антисоветчиков и диссидентов, но он не пошел ни по одному из них. Он знал — в подполье можно встретить только крыс. Антисоветское подполье было снизу доверху пропитано предательством и провокацией — смысла с ним связываться не было. Натирбофф думал, что гораздо больший результат дадут контакты с другим подпольем. Жучки, спекулянты, расхитители государственной собственности, контрабандисты, воры продуктов. Если кто-то и нанесет смертельный удар Империи зла — так это они. СССР не победить в бою. Но их можно победить без боя. Каждый вор и спекулянт — как крот, подкапывающий дом, как жучок, точащий стены, как моль, дырявящая ткань. Их много. И они не остановятся. Потому он освежил в памяти московские контакты и направился к одному типу, которому он привез в подарок виски. Тип этот — занимался всякими темными делами, джинсами торговал, кассетами с западными группами. Он крутился у консульства, там его и взяли в оборот. Звали этого типа Артемом. … — Да ты чо, какой взрыв, какая диверсия?.. Артем был предельно циничен, как и все русские, занимающиеся спекуляцией. И как и все — много знал. — Эти адмиралы перед отлетом пол ДЛТ [78] скупили. Они же командировочные получили — скупали всё, что в руку шло. Я слышал, там все поле апельсинами завалено было [79]. Еще говорят, экипаж бухой был, вот и навернулись… Неужели все так просто, а? Пьяный экипаж и перегруз самолета. И все — нет командования стратегического флота, угрожающего Западному побережью. Полтора десятка адмиралов нашли свою смерть на снежном поле. — Слушай, тебе икру не надо? Недорого отдам, у меня тут братан приехал из Мурманска. — Пару банок возьму. — Да ты чо? Бери ящик, там своим скинешь. — Везти тяжело. Ладно, пять возьму. — От и отлично, — Артем повеселел, так как знал, что у покупателя доллары. — У тебя музон есть? Не? Ну, тогда пойдем на квартирник, музыку послушаем, приглашаю. Натирбофф посмотрел на часы — в принципе время еще есть. Он не думал, что вопрос удастся решить с первого захода. — Это далеко? — Да не, на Ваське. Быстро доберемся. |