Книга Лакей и я, страница 17 – Валери Боумен

Похоже, он недостаточно хорошо все продумал, а значит, чтобы спасти игру, придется держаться как можно дальше от мисс Уортон, и уж во всяком случае ни при каких обстоятельствах не оставаться с ней наедине. Лукас опустил глаза на розовую шаль, которую все еще держал в руке, потом подошел к столу у стены, открыл один из нижних ящиков и положил шаль туда. Если мисс Уортон завтра надумает зайти в библиотеку и если они увидятся снова, он просто отдаст ей шаль, и без всякиз разговоров. Зачем напрашиваться на неприятности? Он лакей, она — гостья хозяев.

Также Лукас принял мудрое решение и относительно потенциальных неприятностей. Можно попытаться поговорить с сэром Реджинальдом с глазу на глаз относительно законопроекта о занятости. Такая встреча будет чрезвычайно полезна, хотя ради нее придется потрудиться — обрести свою внешность, одеться как подобает джентльмену. Он снимет ливрею и напудренный парик и постарается застать сэра Реджинальда в одиночестве или в компании одних мужчин, чтобы не возбуждать дамское общество известием о появлении графа Кендалла. Это создаст множество неудобств, поскольку почтенные матроны станут всеми возможными способами подталкивать к нему своих обожаемых дочурок, чего он, собственно, и надеялся избежать, затевая эксперимент с перевоплощением в лакея. Будет, конечно, чертовски непросто совмещать обе роли, но упускать возможность привлечь рыцаря на свою сторону Лукас не желал. В общем, пусть все идет своим чередом — по ходу дела разберется.

Из глубокой задумчивости его вывел приход Беллингема. Лукас вообще-то пришел в библиотеку для встречи с друзьями, а дрова прихватил для маскировки. Они решили собраться и обсудить итоги первого дня в роли слуг. Хорошо хоть они подзадержались. Хотя нет, Белл никогда не опаздывает. Лукас бросил взгляд на часы: да, точно, минута в минуту. Значит, это он сам пришел раньше всех. А вот и Клейтон.

— Доброе утро, Лукас!

Новоиспеченный лакей щелкнул каблуками, как учила миссис Котсуолд.

— Милорд…

Клейтон расхохотался.

— Ты, похоже, вжился в роль, дружище. Ладно, расслабься, пока мы одни.

— Ничего подобного, — возразил Белл. — Все правильно. Лукас не должен даже на минуту забывать, что он лакей, пока находится в этом доме. Я знаю по собственному опыту, что так легче, чем постоянно вживаться то в одну роль, то в другую. Это сбивает с толку и может привести к непоправимым ошибкам.

— Да, кстати о разных ролях… — начал Лукас, намереваясь поделиться с друзьями решением на время расстаться с обличьем лакея и переговорить с сэром Реджинальдом.

— Я слышал, тебя едва не уволили в первый же вечер, — перебил его Белл, ухмыляясь.

Клейтон тоже заулыбался.

— Да, Лукас, мы не можем держать лакея, который обливает дам вином.

Кендалл расставил ноги и сцепил руки за спиной. Очень хорошо. Он ждал чего-то подобного.

— Я обязательно поблагодарю Теодору за то, что сразу не уволила.

Клейтон захохотал:

— Честно говоря, я удивлен, что ты продержался почти весь вечер. Мне казалось, что Теодора не выдержит и рассмеется, чем испортит весь наш план.

— Она замечательная актриса, — признался Лукас. — Даже сделала мне выговор за неподобающее поведение.

Мужчины расположились за массивным столом у окна, и Лукас увидел, что Фрэнсис вместе с леди Уинфилд прогуливается между цветочными клумбами. Словно всерьез заинтересовалась садоводством, мадам активно крутила головой, изо всех сил привлекая к себе внимание, и явно высматривая сэра Реджинальда, а Фрэнсис выглядела так, словно изнывает от скуки.

— Ну, раз вы оба все знаете, расскажи, чем занимался ты, Белл, — попросил Лукас, стараясь не пялиться в окно.

— Работал, причем успешнее, чем ты, — с усмешкой заявил Беллингем. — По крайней мере костюм лорда Копперпота остался чистым.

— Ты был камердинером, что ли? — уточнил Лукас.

Белл кивнул.

— Да, и, по-моему, весьма убедительным для всех, кроме одной дамочки.

— Кто же это? — заинтересовался Клейтон.

— Самая несносная горничная из всех, что попадались на моем пути. — Белл досадливо поморщился.

— Ты сказал — горничная? — уточнил Кендалл.

— Ну да. Крайне подозрительная девица, везде сует свой нос, все выспрашивает…

— Она не поверила, что ты камердинер? — спросил Клейтон с усмешкой.

Белл закатил глаза.

— По-моему, она вообще ни во что не верит, даже в то, что видит сама.

— Но ты же действительно ломал комедию, так в чем ты ее обвиняешь? — рассмеялся Лукас. — Значит, ты неважный актер.

Белл оперся локтями о стол и буркнул:

— Как бы там ни было, мне еще не приходилось сталкиваться с такой ненавистью, причем беспричинной.

— Ты никак обиделся? — засмеялся Клейтон.

— Скажешь тоже! — фыркнул Белл.

— Это кто-то из моей прислуги?

— Нет, скорее всего, она приехала с леди Копперпот: вроде бы горничная ее дочери.

Клейтон пожал плечами.

— Тогда ничем не могу помочь, если, конечно, ты не хочешь, чтобы я поговорил с леди Копперпот.

— Нет. В конце концов, ничего ужасного не происходит: просто она меня раздражает, — но я справлюсь. — Белл тряхнул головой. — А как твои успехи, Лукас? Есть хоть какие-то сдвиги?

Лукас уже открыл было рот, чтобы рассказать о мисс Уортон, но Белл продолжил:

— У меня пока не было времени как следует присмотреться, с полной уверенностью могу назвать одну, от которой тебе следует держаться как можно дальше.

— И кто же это? — подозрительно спросил Лукас.

— Некая мисс Фрэнсис Уортон.

— Почему? — удивился Лукас.

— Ты о той дамочке, которая вчера за ужином вела себя как злобная фурия? — поинтересовался Клейтон. — Леди, которая так визжит из-за оплошности слуги, едва ли подходит в жены хоть кому-то. К тому же, ходят слухи, что ее отец разорился, так что у нее еще и приданого нет.

Лукас кашлянул и, посмотрев на дверь, поспешил сменить тему:

— А куда подевался Рис? Кто-нибудь знает, как дела у него?

— Ты же знаешь Уортингтона, — отозвался Клейтон. — Он никогда никуда не приходит вовремя.

Словно услышав эти слова, в библиотеку вошел герцог Уортингтон, огляделся, удостоверился, что в библиотеке они одни, и громко вопросил:

— Конюха вызывали?

— Мы как раз говорили о тебе, — сообщил Клейтон, когда Рис уселся за стол.

— Не беспокойтесь, джентльмены, я все еще в игре. — Он скрестил руки на груди и самодовольно ухмыльнулся.

— Понятно, — вздохнул Клейтон. — Значит, прощайте мои сто фунтов.