Книга Песнь огня, страница 102 – Розария Мунда

Особенно когда я вижу это.

Наездники из эскадрона драконов-аврелианцев под командованием Брэна пытались синхронно метать копья, лишь на мгновение упустив момент для удачного броска, а затем вдруг им неожиданно удалось обрушить на карст лавину копий в быстрой последовательности. С моей смотровой площадки на балюстраде было видно, как копья одно за другим вонзались в карст, огибая его по спирали.

Все это время я задавался вопросом, как копья могут поразить жизненно важные органы у чудовища размером с кита. Но теперь я все понял.

Эти маневры не могли обеспечить нам смертельный удар, потому что были предназначены не для этого. Они были предназначены для того, чтобы заманивать в ловушку.

Когда наездники вернулись на балюстраду, я отвел в сторону Брэна сюр Берия и указал на его копье. У него на конце виднелась прорезь, предназначавшаяся для специального вида тренировок, которым обычно редко пользовались.

– Возможно, их удастся использовать как гарпуны, если у нас будет веревка?

Глаза Брэна округлились, и он кивнул в ответ.

Связать крылья, свалить дракона на землю и закончить работу внизу.

Конечно.

Когда зверь настолько огромен, как еще можно было его усмирить?

Мне придется переписать все упражнения, потому что с веревкой в руках порядок броска каждого всадника будет жизненно важен, иначе веревки могут перепутаться, образовав ненужные узлы. Но при составлении этих упражнений мне придется руководствоваться теми же принципами, что и раньше. Упростить задачу, разложить на составляющие, а затем объединить в одно комплексное действие.

И у меня было две дюжины наездников, чьим способностям я мог всецело доверять.

Мы будем готовы, когда это понадобится Энни.

– Планы изменились, – сообщил я им. Мышцы моего лица растянулись в первую за последние дни ухмылку. – Но это будет чуть посложнее.

– Испытай нас, – сказал Кор.

ЭННИ

КАЛЛИПОЛИС

Миранде Хейн дали три дня на утверждение нового состава присяжных и поиск свидетелей.

Фрейда приказала магистру Уэлсу вылечить мои раны. Гора целебных мазей и лекарств, которые он прописал, помогли мне более ясно воспринимать все происходящее, но теперь я еще больше начала сомневаться в своем будущем, чем когда-либо. С новыми полномочиями Хейн судебный процесс изменился в лучшую сторону, но я не знала теперь, как мне попасть на арену, когда Иксион узнал о моем так называемом салонном трюке. И как это повлияет на план с Ли в Норчии. Устав от этих размышлений, я погрузилась в глубокий сон, которого у меня не было уже неделю, но резко проснулась, когда дверь в мою камеру с лязгом распахнулась.

– Раз уж ты так в нее влюблен.

Кто-то покатился по полу. Еще несколько фигур застыли силуэтами в дверном проеме, а затем решетка захлопнулась. Из темноты до меня доносилось тяжелое дыхание, и я узнала его, вспомнив наши спарринги.

– Пауэр?

Он издал низкий, хриплый смех.

– Антигона.

– Ты в порядке?

– Да, я… я буду в порядке.

Но даже в тусклом свете было видно, что он не в порядке. Что-то темное и вязкое стекало по его лицу, он прислонился к стене не шевелясь. Я смочила тряпку водой и вытерла ему лоб. Тряпка стала черной от крови. Он получил побои, тяжесть которых я не могла определить при таком освещении.

– Мы попались? – спросила я.

– Не совсем. Я ничего не рассказал о норчианской операции. Они думают, что я зачинщик заговора.

Это не то решение, о котором я бы могла подумать.

– Как ты убедил их?

– Не беспокойся об этом.

Но я абсолютно уверена, что мне не померещились слова Иксиона. Раз уж ты так в нее влюблен. Не нужно размышлять, чтобы догадаться, что им наплел Пауэр. Слезы вдруг навернулись у меня на глаза, и я внезапно обрадовалась темноте. Я потянулась за одеялом, которое валялось в этой камере, и набросила ему на плечи.

Ему было либо слишком больно, либо он слишком устал, чтобы комментировать мою заботу.

– Мы на финишной прямой, командующая, – пробормотал он.

Даже после того, как он заснул, я сидела с ним рядом, не смыкая глаз, и размышляла. Пауэра поймали, но не убили, а это значит, что Иксион еще планировал использовать его в своих целях. И тот факт, что он был здесь, со мной…

Мне это совсем не нравилось.

Но в течение двух дней, остававшихся до повторного заседания, нас оставили в покое. Хейн не вызывала меня для дальнейшей подготовки к суду, и я оставалась в камере рядом с Пауэром, который большую часть времени спал. Я то погружалась в забытье, то выныривала из снов, в которых видения из прошлого сменяли одно другим: окна с видом на море, руки Ли, обнимавшие меня, звук шкворчащей сковороды по утрам. Проснувшись, я обнаружила, что Пауэр обнял меня за плечо.

– Ну, как все было? – спросил он.

– В смысле?

– Твой… отпуск с Лео. – Его слова звучали невнятно, словно он еще до конца не проснулся. Врач лечил меня, но не его. Зловещий знак, который никто из нас не прокомментировал.

– Это был не отпуск, – машинально поправила я. У меня возникло искушение сказать ему, что это было ужасно, потому что это казалось мне наиболее гуманным вариантом, учитывая его неудачную романтическую историю со мной и тот факт, что он лежал сейчас избитый в камере из-за меня. Но тоска, скрывавшаяся за его невнятными словами, заставила меня подозревать, что он хотел чего-то другого.

Однажды я ходила с Пауэром по его дому, представляя, что он был моим. Я знала, каково это – тянуться к жизни, которой у тебя нет, и пытаться примерить ее на себя как одолженное пальто.

– Это было мило.

Он ничего не ответил и лишь тер глаза пальцами. Мы лежали рядом под одеялом, наши бока едва соприкасались. Я с трудом заполняю тишину словами, пытаясь найти то, что я могла рассказать ему, кроме переполнявших меня воспоминаний о Ли. В основном я вспоминала его губы, прижимавшиеся к моим в той великолепной постели. Пауэр, вероятно, об этом догадывался.

– Мы ходили на прогулки и ели моллюсков. Аэла… отложила яйца.

Пауэр обернулся ко мне. На секунду я подумала, что он начнет поддразнивать меня. Но он только присвистнул:

– Первая на флоте, да? Как это было?

Слова давались мне с трудом:

– Она была очень счастлива.

Теперь я снова видела тот огонь. Представляла, как Ли потерялся в нем. Как он задыхался среди языков пламени, жадно лизавших стены…

Он выбрался. Найджел вытащил его.

Что, если я не могу почувствовать Аэлу, потому что потеряла ее навсегда?