Онлайн книга «Осколки»
|
Луговое встретило меня тишиной и запустением. Смотреть на любимый дом таким у меня не было сил. Я прошла в тех помещение, включила отопление и вымерзший дом стал потихоньку наполняться теплом. Как будто оживать. Нет, никакую квартиру я не стану снимать, я вернусь к себе, домой. У меня есть дом, а я совсем об этом забыла. Если Дима действительно где-то рядом и попытается меня убить, что вряд ли, я его просто пристрелю как бешеную собаку. Я ради этого даже спать с пистолетом под подушкой буду. Завтра нужно пригласить клининг и дворника — весь двор в листьях, дорожек не видно. Зачем-то прошлась по дому, заглянула в каждую комнату. В своей задержалась у стола — на нем в простой деревянной рамке стояла фотография. Я сама ее туда поставила, тогда это казалось милым — то и дело натыкаться на нее взглядом и улыбаться. Черногория. Если бы я знала, что случится через месяц… а там, в этой фотографии, мне хорошо. Я счастлива. Я хорошо помню и этот ветер с моря, и улыбчивого фотографа с пирса, и Сережины глаза. Как он на меня тогда смотрел… А еще я помню, какой замечательный там был сад с мягкой травой, на которой так прекрасно пился местный вранац [11]. И на которой было так упоительно целоваться. Я грустно улыбнулась и перевернула рамку, чтобы она лежала стеклом вниз. Больно. Всегда будет больно, я знаю. Но это был кусочек такого светлого и незамутненного счастья, которым, наверное, мало кто может похвастаться. Дом прогрелся, я спустилась вниз, чтобы помыть руки, и уехать в город. Надо собрать вещи там, сказать Лешка, что он снова свободный холостяк и волен водить девиц домой. Они с Андреем, конечно, мое решение не одобрят, но когда они что-то одобряли? В ванной я неловко задела широким рукавом свитера органайзер для всяких дисков и палочек. Красивая стеклянная банка упала на пол и разлетелась дождем осколков. Я присела над ними, начала собирать и, конечно же, порезалась. Кровь капала на кафель, а я завороженно смотрела. Я такое уже видела — тогда каждая капля упавшей крови прибежала избавление от всего того, с чем приходилось жить. Каждая капля приближала меня в мягкой уютной темноте, в которой нет ни боли, ни страха, вообще больше ничего. Может быть… И тут я вспомнила — кухня, больные глаза Сергея «Ванна в Луговом и у тебя все руки в крови, а я ничего не могу сделать». Я вздрогнула, отбросила осколок и посмотрела на дверь. Конечно, там никого не было, глупости это… Или нет? Вдруг правда есть какая-то грань этого мира? — Я тебя не брошу, — зачем-то сказала, — Слышишь? Я все сделаю, чтобы ты очнулся. Сереж, если что-то есть и ты слышишь… Я ужасно по тебе соскучилась, возвращайся, а? * * * Следующим пунктом на сегодня была студия. Раз уж у меня теперь есть права, то разумно обсудить это с Олегом. Тем более, что половина студии принадлежит ему. Теплого приема я не ждала. Олег мне симпатизировал, но не более. Авторитета в его глазах у меня пока не было, так что предстояло его заработать, чтоб меня слышали. — Привет, — студия тоже выглядела как-то иначе, но тут хотя бы была какая-то видимость жизни. — Привет, — Олег поднялся с диванчика, на котором сидел до моего прихода, — чай будешь? — Давай сразу к делу, хорошо? — я положила пальто на спинку кресла, — со мной вчера связался нотариус Сергея, передал мне вот это. Олег взял протянутую папку, куда я переложила бумаги из конверта. Открыл, пробежал глазами несколько страниц и помрачнел. Ну да, чего-то такого я ждала. — Что будешь делать? — Сергей говорил, что его партия для нового альбома записана. — Да, там вокал остался. Ты к чему это? — Хочу у тебя спросить, насколько реально дописать и свести альбом без Сергея. — Сложно, но можно. Только… — Зачем, да? — Да. Хотя, у тебя теперь права, можешь с материалом что угодно делать. — Вот именно, что могу. И я собираюсь доделать альбом. — Почему? — Олег никак не мог понять очевидной вещи. Неужели правда так плохо обо мне думает? — Потому что я не дура. Альбом — это деньги, а, насколько я знаю, Сергей был категорически против совмещения, поэтому группа это единственный доход. — Нет, я просто хочу понять, зачем ты в это лезешь? — Потому что непонятно на сколько все затянется, уже прошел месяц, ничего конкретного ни один врач пообещать не может, сезон начался, вы не выступаете. Я боюсь, что музыканты просто разбегутся. Вокалист смотрел на меня и молчал. Ждет, что я еще что-то скажу? — Не веришь? — я вздохнула, села в кресло и закурила. Помолчала, взвешивая слава и продолжила, — Оттис дело всей жизни. Сереже и так будет тяжело возвращаться, неизвестно, что с реабилитацией и какие последствия, — слова дались мне нелегко, — а если он очнется и того, что он строил нет, я не знаю, что будет. Поэтому я должна это сохранить, если мне он доверил права. Понимаешь, я просто хочу, чтоб ему было куда вернуться. Олег посмотрел на меня как-то странно, тоже выдержал паузу: — Мощно. А сумеешь? — Если поможешь. — Ну давай попробуем. Может ты и права… Но я удивлен. — Что я не сбежала и не кинулась все распродавать? — Саш, я не хочу тебя обидеть, но сколько среди нашего брата таких, кто женился на молоденькой, а она все наследство по ветру? У вас разница дай боже — Серега влюбился по уши, писал, как проклятый — почти половина альбома чуть ли не за полтора месяца сделана, но, положа руку на сердце, насчет тебя я сильно сомневался. — Спасибо, что честно. А почему, расскажешь? — Серега почти легенда, талантливый, с именем, при деньгах, мало кто не поведется. Я не знаю, что у вас там было, он не рассказал, но пока он за тобой бегал это все на набивание цены было больше похоже. — Люблю прямолинейных людей, — я затушила сигарету, которая почти истлела, — но я тебя понимаю. Сразу обговорим, я в альбом с правками не лезу, мне важно его закончить и, желательно, что бы он получился максимально похожим на то, как это видел Сергей. Все. Но присутствовать, по возможности, на студии, я буду. Считай, что это блажь правообладателя. — А если серьезно, то зачем тебе присутствовать? — А есть смысл серьезно? Поверишь? — Саш, — Олег поднял руки, — я уже понял, что ошибся. Честно сказать, очень этому рад. |