Онлайн книга «Женись, я все прощу!»
|
Говорят, любовь проверяется расстоянием и разлукой. Глеб усмехнулся, ему ничего не стоит ее проверить. Ребята собирались в командировку на Камчатку. В трезвом уме и твердой памяти Люся находилась недолго. Вернувшийся с шампанским Федор, который фактически летал от счастья из-за того, что женитьба на Люське была просто дурным сном, только подлил масла в огонь. И мирно начавшийся вечер под хрустальный звон бокалов завершился неприглядной истерикой, устроенной Люсей, не выдержавшей напряжения последнего дня. – Ей больше не наливать! – скомандовал Федор, забирая у Люси пустую емкость. – Люсь, ты чего? – испугалась Настена, пытаясь успокоить подругу. – А, – захлебываясь рыданиями, отмахнулась та, – не обращайте на меня внимания. Сделайте вид, что я для вас пустое место! Так, случайно оказавшаяся поблизости разнесчастная, брошенная дура… Ик… – У нас есть какое-нибудь успокоительное? – встрепенулся Смолкин, поднимая Люсю из-за стола и ведя ее в спальню. – Есть, – страдальчески бормотала та, – в соседней квартире. – Настя, – приказал Федор, – беги в соседнюю квартиру за успокоительным! – Хорошо! – крикнула подруга уже на бегу и скрылась в коридоре. – Вы с ума сошли?! – перепугалась Люся, внезапно трезвея. – Я в таком виде! – Какая разница, нам плевать на твой вид. Главное, чтобы подруга моей будущей жены имела нормальную психику. – Там никого нет, – сообщила вернувшаяся Настена. – Что делать?! – Умирать! – заявила Люся и, оттолкнув от себя Смолкина, направилась в спальню одна. Там она, не утруждая себе раздеванием, завалилась на кровать и зарыдала. Глеб не открыл дверь, когда она так в этом нуждалась! Когда она, можно сказать, умирала от тоски, он не захотел с ней разговаривать. То есть с Настеной, но это практически одно и то же. А Люся его так любила! Так любила! Неблагодарный, как и все мужчины. Такой же, как и Федор, который радуется до одури, что вновь оказался холостяком. Глупец! Он думает, что это надолго? Как жестоко он ошибается. На вооружении слабого пола есть такие способы обольщения, какие ему и не снились. Вот, к примеру, женитьба на Селивановой… Люся повернулась на спину и перестала рыдать. Она как-то незаметно перешла с мыслей о Глебе на Федора. Интересно, почему? Ответ она услышала сразу. – Так вы меня обе обманывали?! – Эйфория прошла, и в хилый ум удачливого сердцееда вместе с алкогольными парами стали закрадываться шальные мысли. – Нет, Федечка, – слышался тонкий голосок Настены, – мы не обманывали, мы тебя перевоспитывали. Люся подняла глаза и уперлась ими в темный потолок. Только этого ей сейчас не хватало: разборок из-за скоропостижной женитьбы. – Перевоспитывали?! – заводился Смолкин. – Я что, был для вас противоправным элементом?! – Ты был для нас Федей Смолкиным, лучшим журналистом Энского района… – Вот! Я лучший! В этом-то все дело, – послышалось негодующее бульканье и тяжкий вздох. – Ты лучший! – твердила ему Настена. – Для меня. «Идиот, – отрешенно подумала Люся, – сейчас все испортит. И зачем я позволила ему пить шампанское? Нужно было сразу все расставить по полочкам и прийти к консенсусу. Теперь они без меня, как выпить дать, поругаются». Она повернулась на бок и закрыла уши подушкой, чтобы не слышать препирательств Смолкина. Сейчас ей было явно не до него. У нее самой рушилась личная жизнь, кстати, по его же вине! Это он кричал, что якобы она его жена. – Федечка! – пискнула Настена, а через мгновение хлопнула входная дверь. – Люся! Люся! Вставай! Он ушел! – подруга ворвалась в спальню и включила свет. – Ой, как тебя раздуло-то. Люся, стыдясь, что позволила себе непростительную слабину, поднялась с постели и подошла к зеркалу. Если много рыдать, изгоняя из организма лишнюю воду, то получишь вот такую опухшую физиономию. Ей сильно повезло, что Глеба не оказалось дома. – Вернется, никуда не денется, – Люся расчесала волосы и пошла умываться. – Расслабиться не дадут, что за люди?! – Не вернется, – мотала головой Настена, следя, как подруга тщательно умывается, стараясь смыть с себя остатки проявленной слабости. – Он меня бросил. Он нас с тобой бросил. – Свою жилплощадь он не бросит, – плескаясь в воде, заявила Люся. – Куда ему деваться? – Люсь, у него было столько женщин! И добрая половина из них все еще готова забрать Федечку к себе. – В последнее время он забыл, что такое женщины. Ему хватало нас с тобой. И мамы. Она снова звонила, приглашала в гости. Мама у него хорошая, думаю, вы подружитесь. – Люсь, ты о чем?! Федя ушел навсегда! – Пухлые губы Настены задрожали, и Люся поняла, что следующая истерика случится прямо сейчас. – Они никогда не уходят навсегда. – Она схватила подругу за плечи и окунула под струю холодной воды. – Мы им этого не позволяем! – Правда?! Бульк… – Я всегда говорю правду, – заявила Люся и даже не покраснела. В который раз приходилось действовать ради подруги, забывая о собственном разбитом сердце. – Перебесится и вернется, – успокоила она Настену, сунув той в руки полотенце. – Только к его приходу, – здесь она пошла на маленькую хитрость, – приведи в порядок квартиру. Ты же знаешь, как он любит чистоту. – Правильно, – вытирая покрасневшее лицо, согласилась Настена. – Я помою холодильник! – Отличная идея, – похвалила ее Люся, – и микроволновку тоже. Лучшее средство от переживаний – физический труд. Люся, когда рушились ее планы, сразу хваталась за работу, чаще всего она мыла полы. Но это случалось редко, а вот сегодня пошла прахом вся жизнь, потому мыть полы не хотелось. Только для Настены это средство оказалось действенным. Она, напевая что-то себе под нос, трудилась на кухне, ожидая возвращения Смолкина. На дворе уже стояла ночь. Нормальные люди спали, ненормальные – собачники – выводили своих питомцев на прогулку. Те сразу переключались на фигуру, одиноко сидящую в теремке на детской площадке. Фигура отбивалась от них ногами, пока не надоело. Федор, а это был он, вылез из теремка и полез обниматься с принюхивающейся к его ноге таксой. – Собачья жизнь, – жаловался он удивленному животному. – Бабы, эти сучки, совсем достали! Обзывают кобелиной и норовят дрессировать… Такса Василиса внимательно слушала Смолкина, помахивая хвостом, и нюхала пропитанный алкоголем воздух. – Шел бы ты домой, парень, – посоветовал ему хозяин собаки. – Ночь сегодня прехолодная. – Заболею и сгину, – продолжил мысль Смолкин, обращаясь к Василисе, – и пусть они посыпают свои головы пеплом! – Нет, костер на детской площадке разводить нельзя! – крикнул ему уводящий таксу владелец. |