Книга Дом с золотой дверью, страница 46 – Элоди Харпер

— Ты очень тихая сегодня. Думаешь о своей любви?

Вопрос Виктории застает Амару врасплох.

— Конечно, — отвечает она. — Я всегда думаю о Руфусе.

— Я говорила не о Руфусе, — произносит Виктория, и Амара невольно бледнеет. Виктория указывает на изображения на стенах. — Думаю, мы все знаем, что, предложи тебе Юпитер себя в качестве царя богов или в качестве груды золота, ты бы выбрала второе.

Амара смеется — не только от шутки, но и от облегчения. Заметив реакцию госпожи, флейтистки смеются тоже, прекрасно зная, что лучше вторить ей. Амара чувствует, как Британника пошевелилась у нее за спиной; и ей не нужно поднимать глаза, чтобы понять, какое сейчас у британки каменное лицо.

— Госпожа права, — льстиво говорит Лаиса. — Деньги имеют значение.

— Вы учились вместе? — спрашивает Амара. — В Аттике?

Феба и Лаиса переглядываются.

— Нет, — отвечает Лаиса. — Мы познакомились в Байи. Работали там.

— А из какой части Аттики вы, госпожа? — спрашивает Феба, судя по тону, скорее из вежливости, чем из любопытства.

— Из Афидны, — отвечает Амара.

— Вас там учили быть куртизанкой? — спрашивает Лаиса.

— В каком-то смысле.

— Ну это уж вряд ли! — фыркает Виктория. — Амара была докторской дочкой.

— Да, — улыбается Амара. — А потом конкубиной. А затем шлюхой. А теперь я куртизанка.

Лаиса активно кивает.

— Куртизанка — это хорошо, — говорит она. — Гетера.

От одного лишь слова, произнесенного на родном языке, меняется все ее лицо. Амара не может устоять перед искушением перейти на греческий, чтобы увидеть, какой эффект это произведет на Лаису.

— Судьба была благосклонна ко мне, когда подарила мне такого патрона, как Руфус, — говорит Амара. — Может быть, вас тоже ждет подобный шанс. Вам обеим хватит мастерства, чтобы воспользоваться им.

— Вы великодушны, госпожа, — отвечает Лаиса более проникновенным голосом. — Я молюсь, чтобы по воле Афродиты найти себе патрона такого же щедрого, как ваш. Конечно, такого, который сможет уплатить вам и госпоже Друзилле соответствующую цену. Чтобы все были в выигрыше.

— Ничто не доставит мне большую радость. Хитрость женщины живет дольше, чем ее красота.

— И обе живут дольше, чем ее целомудрие, — добавляет Феба. Фраза банальная, но все трое все равно смеются.

— О чем вы говорите? — Британника нервничает. — Как будто мало латыни. Не хватало еще греческого.

— Прости, — отвечает Амара. — Я сказала, что надеюсь, что девушки смогут хорошо устроиться в жизни, потому что они талантливы.

— Какая жалость, что здесь никто не говорит на твоем языке, Британника, — замечает Виктория. — Он такой мелодичный.

— Ты тоже училась на конкубину, Британника? — спрашивает Феба, пока не началась перепалка. При этом вопросе Виктория от смеха чуть не выплевывает вино.

— Воина, — ответила Британника, не обращая на Викторию ни малейшего внимания и ударив себя правой рукой в грудь напротив сердца.

— Как ты оказалась здесь? — спрашивает Лаиса, и Амара со стыдом понимает, что сама она за все время общения с Британникой ни разу не задала ей этот вопрос.

— На нас напали, — произносит Британника с непроницаемым лицом. — Убили мужчин. Жгли всё. Забрали женщин, детей. Моя семья — они мертвы. Я видела, как они умирали.

В наступившей мрачной тишине даже Виктория не знает, что сказать. Британника окидывает собравшихся долгим взглядом, упиваясь их смущением. Она улыбается своей широкой улыбкой, так что видна дыра на месте выбитого зуба, и Амара знает, что в этой улыбке совсем нет теплоты.

— Сегодня вы все можете молиться, чтобы духи держались подальше, а я скажу — приходите! Приходите и мстите! — Она смотрит на Амару и флейтисток. — С греками нет ссоры. Только с итальянцами.

Виктория, единственная итальянка из всех присутствующих, не собирается пропускать оскорбление мимо ушей.

— Тогда тебе лучше держаться подальше, — шипит она. — Не смей приводить сюда своих мертвых!

Британника встает с дивана, и все отшатываются от нее. Амара протягивает руку, не зная, придется ли ей удерживать британку, но Британника только кивает ей:

— С меня хватит, Амара. Я иду спать.

Она выходит из комнаты.

— Почему ты дала ей закончить, почему не остановила?! — возмущается Виктория, глядя на Амару. — Это в сегодняшнюю ночь! Нам здесь не нужна орда диких духов!

— Я не подумала, — отвечает Амара, будучи не в состоянии признаться, что ей почти ничего не было известно о прошлом Британники. — Я поговорю об этом с Филосом.

— Поверить не могу, что Руфус назначил экономом этого треклятого Филоса! — с гневом произносит Виктория, она еще не пришла в себя. — Ювентус хотя бы покрупнее. Как Филос сладит с духами? Потому что он пронырливее, чем они?

— Руфус знает, что делает. Он заверил меня, что Филос вполне сможет нас защитить, — ответила Амара, поднявшись с дивана и пересев к Виктории. Она обнимает ее за плечи, догадываясь, с каким ужасом Виктория ждала этой ночи. Не только призраки разъяренного племени Британники внушали ей страх. Куда страшнее человек, которого Виктория убила, чья тень томится в ожидании отмщения убийце, бросившему непогребенный труп в тайных закоулках некрополя.

— Тебя никто не тронет, — говорит Амара. — Я обещаю.

Виктория жмется к ней, но, кажется, эти слова ее вовсе не утешили, возможно потому, что сама Амара тоже боится. Она жалеет, что Филос сейчас не с ней, — с ним к Амаре всегда возвращается присутствие духа. Но прошлой ночью они решили, что безопаснее будет разделиться, и Филос поест, как обычно, в компании Марты и Ювентуса в маленькой кладовке за кухней. Оба прилежно игнорировали друг друга, но все-таки чувствовали, что риск выдать свою близость во время совместной трапезы будет слишком велик.

— Просто нужно погромче бить в горшки, — говорит Виктория, немного успокоившись. — Пора уже принести их. Скоро настанет то самое время.

Сняв сандалии и поставив их в ряд вдоль стены в атриуме, они стоят кучкой, сжимая в руках палки и горшки, которые взяли на кухне. Зал теперь уж очень напоминает гробницу — темнота заполняет каждую трещинку, точно черный песок, — а с миром живых их связывает только маленькое квадратное окно с лоскутом ночного неба в нем. От страха трудно дышать. Амара слышит, как стоящая рядом Виктория дышит слишком часто, и поглаживает ее по руке. Не только Виктория многое бы отдала за то, чтобы не узнать в такую ночь, что всю семью Британники зверски убили.

— Что, если она там говорит сейчас с ними? — шепчет Виктория. — Направляет их сюда, чтобы отомстить?