Онлайн книга «Пробуждение»
|
Гражданская казнь моряков-декабристов на корабле «Князь Владимир». Кронштадт, М.А. Кузнецов. Когда всё свершилось, им выдали полосатые халаты узников и повели в обратный путь в казематы. Вернувшись в камеру, Сергей лёг на койку, закинув руки за голову и сразу заснул. Во сне ему снилась Анна. В белом воздушном платье она бежала навстречу ему, раскинув руки и смеясь. *** Наконец, свершилось, Анна спокойно восприняла известие о приговоре Сергею. «Слава Богу, что каторга!» – было первой мыслью. – Всего лишь каторга!» Главное, ему сохранили жизнь. Всё остальное не имело значения. Она понимала, что должна разделить его участь. - Анна, Анна! Да понимаете ли вы, что говорите?! – воскликнул Николай, как только она поделилась с ним своим решением. - Да, конечно, - нервная усмешка тронула красивые губы, - Я вполне понимаю, что будет трудно… - Трудно! – Синяев схватился за голову, - Это вы называете всего лишь «трудно»! Это немыслимо! Голубушка, поймите, это всё равно, что отправиться к…- он запнулся, подбирая слово, но выразился резко, - Bon sang! Comprenez bien, madame! Ce serait un chemin sans retour, c'est comme aller en enfer! Oui, en enfer, vous irrez au millieu de nulle part, d'où personne n'est revenu. ( - Наверное, вы правы! – кивнула она и тут же возразила решительно, пресекая его желание перебить: - Но я так же и знаю другое: стоя у алтаря я давала клятву быть с ним и в радости, и в горе, я должна поддержать его, чтобы спасти, - сжимая руки она принялась расхаживать по гостиной и говорила отрывисто, подбирая фразы, старалась убедить друга, ей была нужна его поддержка. В глубине души Анна сама испытывала сомнения: да, она должна поддержать мужа, но что же станется с сыном? Ведь Сашенька так мал! Тётка? Нет, Марья Фёдоровна слишком немощна, чтобы вырастить Сашеньку. Иное дело Николай – он сильный и молодой человек, порядочный, верный друг, он мог бы стать опекуном её сыну. Но то, что Синяев не соглашается с ней не просто тревожило её, а вообще выбивало всякую почву из-под ног. Если она не переубедит его, то… То что же тогда делать?! Синяев прекрасно понимал, что Анна ждёт его поддержки и одобрения, но решение считал безумием, о чём сказал прямо: - Дорогая моя! Боюсь, вы не отдаёте себе отчёта, куда именно хотите ехать! – он внимательно посмотрел в её взволнованное лицо. – Клятва под венцом - это прекрасно! Но ведь вы обрекаете себя на гибель! Пристало ли вам, христианке, обрекать себя на смерть? - Да, Господь с вами, Николай Ильич! – воскликнула она и всплеснула руками. – В Сибири живут люди! - Да! Живут! Но не каторжники! Их существование жизнью считать нельзя! Николай шагнул к ней, и сжав её плечи, заговорил страстно, глядя прямо в глаза: - Поймите! Это не будет жизнь в комфорте и сытости! Там нет даже самых элементарных удобств! И потом – климат: бесконечно долгая зима, когда стынет даже сам снег, когда замерзает дыхание! И при этом вы – красивая молодая женщина - будете в окружении преступников! - Да, один из них мой муж… - усмехнулась она и присела в кресло. – Николай Ильич, я понимаю ваши опасения… Но иначе просто не могу! Это не только мой долг жены, это желание моего сердца! Ежели я не смогу быть рядом с мужем, я просто… умру! - Долг жены… - Николай опустил кулак на стол, ему хотелось ударить по столешнице, но он просто опёрся о стол, - но ведь у вас есть и долг матери… Вы готовы бросить сына-крошку и кинуться в неизвестность на явную погибель, к мужу, который, скорее всего, не сможет вас защитить?! Он понимал, что жесток в своих речах, но надеялся, что именно вот так, говоря без обиняков, сможет переубедить её. - Друг мой! – она не сдержала слёз. Они покатились по разгорячённым щекам, и Николай поймал себя на мысли, что её глаза сейчас напомнили ему ночное небо, усыпанное звёздами, в глазах он вдруг увидел целый мир, огромный и яркий, мир, который и составлял самую её душу. - Друг мой! – повторила она дрожащим голосом, отирая слёзы платком. – Да! Только Бог видит, как я мучаюсь тем, что должна оставить сына… Но мужу я нужнее… Нельзя позволить человеку погибнуть, а без моей поддержки он погибнет. Молчите! – видя его порыв что-то ответить, она, вскочила с кресла и прижала пальцы к его губам. Анна вдруг открылась ему не как красивая женщина, волновавшая его мужское существо, женщина, которая вызывала сострадание и желание опекать и защищать, но как необычайной чистоты дух. Николай увидел то, что до этой самой минуты не замечал или просто не умел заметить – сейчас перед ним стояла душа до того сильная, что ей нипочём были все преграды. Да, можно принудить тело, заперев его под замок, но нельзя сдержать душу. Да и не грех ли это, идти против самой души? Бог есть любовь – для Анны было не красивой фразой, а безусловным воплощением её существования. Её жизнь возможна только подле мужа. И Николай вдруг подумал, что ежели он удержит Анну, принудит переменить своё решение, то он не только сделает её несчастной навеки, но и отнимет тот источник жизни, который питает всё её существо – любовь. Он не хотел этого не потому, что был другом Сергея, не потому что давал обещание, а потому что всем своим сердцем он полюбил эту женщину, чище которой – теперь он это знал точно – в мире нет. И да, он сохранит своё чувство в тайне. Она не должна узнать о его любви, потому что это может смутить её, заставит чувствовать свою вину перед ним, вину, которой на самом деле нет. - Если бы можно было увидеть слёзы, идущие из сердца, вы бы увидели кровь, - продолжала она. – Я прошу вас, как друга и брата позаботиться о сыне. - Анна,- Николай бросился перед ней на колени, поднёс к губам её руку, - Простите меня! Я принимаю ваше решение и почту за честь стать опекуном вашему сыну, обещаю вам – Сашенька станет настоящим мужчиной! Я выращу его, как своего ребёнка. - Встаньте, - её рука опустилась на его склонённую голову. – Я не сомневалась никогда в вас, друг мой, - нежная улыбка скользнула по губам, и точно лучик света скользнул по лицу. - Анна, что сейчас я мог бы сделать для вас? – спросил он, не выпуская её руки. - Мне, право, неловко, обременять вас… - Даже не говорите так! - Скоро осуждённых повезут… - она не договорила, он закончил за неё. - Вы хотите увидеть Сергея? - Если это возможно? – спросила робко, а во взгляде жила надежда. – Я слышала, что их можно перехватить на станции… - Хорошо, я узнаю и всё устрою. Откланявшись, Синяев быстро вышел. Почти бегом миновал подъезд, оказавшись на улице, рванул петли воротника, который вдруг стал тесным. Мимо проезжал экипаж, вскочив в него на ходу, Синяев приказал ехать домой. Ему хотелось остаться одному и обдумать случившееся. |