Книга Мансарда для влюбленных, страница 11 – Алина Кускова

Малые Чернушки со всех сторон окружали леса, так что отправились на ближайшую опушку, где можно было поживиться земляникой. Она цвела почти все лето и баловала местных жителей ароматными ягодами. Кстати, населенного пункта под названием Большие Чернухи поблизости не оказалось. Во всяком случае, Пеги о нем ничего не слышала и объяснить толком, почему их деревня называется Малыми Чернушками, тоже не могла. За этим интересным и содержательным разговором, перемежаемым остановками для справления Марфушкой собственных нужд, девушки добрались до опушки леса. Пеги забросила свою телку и принялась собирать землянику, незамедлительно отправляя ее в рот. Ольга попыталась образумить несчастную о вреде немытых ягод, но та только хмыкнула и продолжила антигигиеническое занятие. Анжела тоже не стала выпендриваться, как она назвала попытки подруги призвать Пеги к чистоте и обезвреживанию микроорганизмов.

К тому же спелая земляника оказалась такой вкусной, что сама прыгала к ней в рот.

Оля поглядела на корову, стоявшую в стороне и мирно жующую траву, также ни о чем вредоносном не подозревающую, вздохнула и сорвала ягодку… Мир был прекрасен. Ради этого солнечного дня, этой спелой земляники, добрейшей коровы на свете непременно стоило жить! Как глупы те, кто постоянно мучается вопросом, а для чего он живет. Да для того, чтобы дышать этим чистым воздухом и наслаждаться деревенскими радостями! Там, в другом мире, этого не будет. Не будет величавого леса, русских просторов, смешной и такой правильной Пелагеи, поднимающей сельское хозяйство в своей стране.

– Мужика бы! – откинулась на траву объевшаяся ягодами Пелагея, распластав руки в стороны.

– А у тебя уже кто-то был? – заинтересованно спросила Анжела и прилегла рядом.

– Вот еще, попробовал бы кто! – фыркнула Пелагея. И москвички рассмеялись. – Вы чего? Это просто присказка такая. Но если бы он приехал на белом коне, то не отказалась бы… Если бы батя не прогнал.

Оля улыбнулась, вот так. И она, и простая деревенская девчонка – все мечтают о принцах. Только в отличие от Пеги Оля знает, что у принцев есть свои принцессы. И до простых милых девушек им нет никакого дела. Но девушкам достаются брутальные мачо в стильных морских костюмах с сигарами в белоснежных зубах… Глупости. Им достаются беглые сицилийские мафиози и пастухи-философы, и то проездом в столицу будущих Олимпийских игр. Она с тоской поглядела вдаль на тонкую полоску дороги.

«Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего», – как пела певица, как закрутилось у нее в голове, когда по дороге проехал серебристый автомобиль.

Внезапно, подняв за собой тучи пыли, он остановился. Мужчина, рассмотреть которого не удавалось из-за скрывающих половину его лица солнцезащитных очков, вышел и встал рядом с водительской дверцей. Он смотрел прямо на Ольгу, она почувствовала это, ее даже пробрала какая-то странная дрожь. Хотя утверждать, что он смотрел именно на нее, было глупо. Мужчина не сводил глаз с трех девиц, валяющихся на поляне, и одной коровы, мирно пасущейся среди земляничной плантации.

– Кто это? – Анжела тоже увидела любопытного незнакомца. – Сицилийская мафия?! Нужно срочно бежать и предупредить Марио! Это разведчик. Он приехал по его душу!

– Это Дмитрий Аркадьевич Баланчин, – устало пояснила Пелагея, приглядываясь к незнакомцу. – И приехал он по отцовскую душу, заказал раритет. Уговаривает отца переехать в город и заняться бизнесом. Ему в нашей деревне достался по наследству дом от тетки. Сегодня вечером придет…

– Дмитрий Аркадьевич Баланчин, – повторила Анжела, приглядываясь к водителю, – он смотрит на нас изучающим взглядом закоренелого холостяка!

– Как ты, Анжелика, смогла разглядеть его взгляд, если у него очки?! – искренне поразилась Пелагея.

– Анжела, – поправила ее та, – но если тебе от этого легче…

– Легче, – кивнула Пеги, – люблю «Анжелику – маркизу ангелов». Так что про очки?

– А про холостяка?

– Холостяк, – кивнула Пеги, – уж не знаю, какой коренной, но холостяк. Ищет большую и светлую любовь. Он из этих… дол… бес…

– Долбанутых? – В глазах Камушкиной горел неподдельный интерес.

– Творческих! Вот! – вспомнила Пелагея. – Художник. Малюет всякую ерунду, которую и картинами-то назвать нельзя. Недавно сидел на этой опушке, рисовал лес. Я понимаю, Маху раздетую нарисовать. А лес-то кому нужен?!

– Не скажи, – промолвила Ольга, не отрывая взгляда от незнакомца, – лес у вас шикарный. Любой олигарх ваш лес себе на стену повесит, чтобы любоваться им в каменных джунглях.

– То я помню, – наморщила лоб Анжела, – где-то я эту фамилию слышала. – И она помахала художнику рукой, призывая его присоединиться к их дружной компании.

Тот, не отвечая на ее призывный жест, сел за руль и уехал.

– Подумаешь, – процедила Анжела, глядя на дорожную пыль, – не очень-то и хотелось.

– А я бы хотела с ним познакомиться ближе, – неожиданно сказала Оля. – В нем есть что-то роковое.

– С ума сошла?! – возмутилась подруга. – Нам еще до Бологого состав толкать!

– Бедные девки, кошелки то есть, – пожалела их Пелагея, – состав толкать?!

– Образно, – пояснила ей Анжела, – на юг нам еще ехать! Если кто-то забыл.

– Надо же мне здесь чем-то заниматься? – как можно беспечнее пожала плечами Ольга.

– Студентом занимайся, – посоветовала подруга, – я надеюсь, он-то хоть не роковой?!

– Антон Николаевич очень хороший, – сказала Пеги, вставая, – временами, когда выспится. Марфушенька-душенька, пойдем домой?

– Му! Му-у-у! – ответила корова, точно так же, как в Ольгином вещем сне.

– Коровы снятся к неприятностям, – сказала Оля, – а к чему они являются наяву?

– Кто? – удивилась Анжела. – Коровы?

– И дались тебе эти коровы! Роковые мужчины, вот кто.

– Можешь не сомневаться, подруга дорогая, роковые мужчины наяву являются к крупным неприятностям. – Серьезно, как никогда, ответила ей Анжела. – Зря мы не надели купальники.

– Девчонки, – обрадовалась Пелагея. – Пойдемте к реке!

– Вот это правильно, – одобрила ее Анжела, – и про девчонок, и про реку. Только сначала зайдем в дом за купальниками. Пеги, у вас не деревня, а настоящий курорт.

На курорте Анжела никогда не обходилась без романа.

Марио заявился поздно вечером с огромным букетом цветов, сорванных в соседнем палисаднике. Богобоязненная на вид старушка, разрешившая супостату по доброте душевной, все же человек, хоть и сицилиец, сорвать три розочки, разразилась отборным матом, когда тот ободрал весь ее розовый куст. Она кричала Марио в спину ругательства, а тот обещал ей отплатить золотом, только потом, когда все его дела утрясутся. Он быстро изъяснялся на своем мелодичном языке, но та мало что понимала и ничему не верила.

Анжела в отличие от опытной старушенции поверила Марио сразу и бесповоротно, когда он упал к ее ногам вместе с цветами и разразился словами любви.