Онлайн книга «Чувства наизнанку»
|
— Лучший! — согласно кивнула я. — Держись и не отпускай, Сажина! — Только бы он сам меня не отпустил… — Сплюнь, дура! И я сплюнула, даже не догадываясь, что ждет меня завтра… Таня С Нинкой мы проговорили до самого вечера, распив между делом бутылку замечательного белого полусладкого Гевюрцтраминера. Обсудили Марка вдоль и поперек, а еще то, что Нинка опять осталась одна. Вот только на этот раз она не убивалась, как это обычно бывало, а пребывала в ужасном настроении по поводу нового соседа. — Павловы же переехали на юг и продали свою трешку еще в прошлом году. И я уж думала туда никто не заедет, дальше, же ты помнишь, сверлежка началась. А потом случилась хоба, Танька. — А хоба — это новый сосед? — подперла я рукой подбородок. — Не сосед. Чудовище! — М-м… — Бородатый шкаф два на полтора. Отмечал свое новоселье неделю, всю кровь мне выпил. Девок водил. Меня за проститутку принял, Тань, — и подруга скривилась и отряхнулась брезгливо, будто бы по ее телу бегали мерзкие, кусачие паразиты. — Да ладно? — охнула я и зажала ладонью рот, чтобы не рассмеяться в голос. — Да! Я хотела свою квартиру открыть, копошилась в сумке в поисках ключей, а потом этот бугай появился и просто, ни капли не церемонясь, втащил меня к себе и как давай целовать и лапать. — Нинка! — округлила я глаза. — В трусы полез, Танька! И принялся там наяривать! Прикинь!!! — А ты что? — прихлебнула я вина из бокала. — А я ему двинула сумкой по голове! А там у меня была бутылка молока и кило колбасы. — Оу, — прижала я ладони к щекам. — И даже же не извинился передо мной, сволочь. Ходит теперь, смотрит на меня волком, а я на него. Вчера вообще друг друга матами обложили. Танька, я же человек абсолютно неконфликтный, ты знаешь, и вообще ругаться не умею, но тут как выдала такие трехэтажные непотребства, что аж сама от себя в шоке была. — А он? — А он сказал, что я истеричка и у меня недотрах на лицо, — обиженно поджала губы подруга. — Нин, ну только не плачь, — сочувственно прикоснулась я к ее руке. — А самое обидное в этом, знаешь, что, Танька? — Что? — Что он прав! — Но… — Никаких, но! Мужики такие никудышние пошли, писька между ног болтается, а пользоваться ею они не умеют! Мы ради них и прическу, и маникюр, и белье дорогое, красивое. А они что? Пять минут попыхтят и все, устали. Еще и сосед этот каждое утро на балконе в одних трусах расхаживает… — А ты чего на него смотришь? — А чего он расхаживает? — недовольно насупилась Ковалева. — И то верно, — спрятала я улыбку. — Так что, ты, Татка, держись за своего Хана. Видишь, как тебе повезло. И красивый, и богатый, и тебе хорошо делать умеет. М-да, я у меня уже который год одни коты в мешке попадаются, да сосед этот проклятущий… — Особенно сосед, — улыбнулась я все-таки. — Ой, не напоминай. Аж передергивает! А потом мы обе вздрогнули, потому что в комнату бесшумно зашел Марк и вдруг произнес: — Какие занятные у вас разговоры, девочки, — и привалился плечом к косяку, складывая руки на груди, пока мы с Нинкой обе отчаянно краснели. Боже, он все слышал. Все!!! Какой стыд! Какой позор! — Что-ж, пожалуй, на сегодня я все сказала, — попыталась состряпать при плохой игре хорошую мину Нинка, — но надо и честь знать. Так, сейчас я вызову такси. И через десять минут я уже закрыла за подругой дверь, а затем привалилась к ней лбом и стыдливо зажмурилась. — Я польщен, Тань, — послышался за спиной голос Марка, — если раньше и были сомнения, то теперь я точно знаю, что умею делать тебе хорошо. — Замолчи, пожалуйста, — проскрипела я, прикусывая губу. — Почему? Я бы не прочь еще раз сверкнуть своими исключительными навыками. Тебе как больше нравится: быстро и жестко или медленно и на коленях между твоих ног? — Господи, — свела я бедра, догадываясь о чем он говорит. — Мой язык к твоим услугам, — крутанул меня к себе и впился в губы бешеным поцелуем, сразу же стягивая с меня домашние штанишки. — Марк, ах…, - закатила я глаза, когда его пальцы прикоснулись к моему клитору. — Согласен, я тоже не хочу растягивать. Соскучился по тебе ужасно. А дальше Хан быстро расстегнул ремень, приспустил джинсы и белье, раскатал защиту и взял меня прямо там, стоя у входной двери. И да, мне было хорошо. Прекрасно. Офигительно. Восхитительно. Бомбезно, черт возьми! А спустя пару часов, уже поздно вечером, мы томно лежали на диване и пытались выбрать фильм, чтобы посмотреть, но у меня снова зачесались руки. Именно поэтому телевизор смотрел только Марк, а я в это время широкими мазками писала его портрет, любовно вырисовывая каждую черточку прекрасного лица, волевого подбородка, стальных глаз и чувственных губ. И мне так хотелось снова признаться ему в любви. Слова жгли глотку, царапали язык, но я, с упорством барана, запихивала их обратно, боясь, что опять не получу взаимности. — Можно посмотреть? — вырвал его хриплый шепот меня из вороха собственных мыслей. — Можно, — улыбнулась я, а затем впилась взглядом в его лицо, ловя любую реакцию на мое творение. — Охренеть! Тань, да у тебя талант! Без шуток, — обалдело рассматривал он холст. — Ну, перестань, — смущенно отвела я глаза. — Эй, зачем бы я тебе врал? — потянул меня за руку, и я дурашливо мазнула ему краской по носу. — Ах, ты, подлая девчонка… И веселый смех прокатился по комнате, а затем сменился громкими стонами и ритмичными шлепками двух разгоряченных тел. И все было бы хорошо, если бы не новая рабочая неделя, которая уже наступала мне на пятки. Я стала ненавидеть эти часы в офисе, где мы с Ханом становились чужими друг другу. Он говорил со мной, как руководитель. Смотрел так же. И только изредка писал ободряющие или пошлые сообщения, заставляя меня криво улыбаться и продолжать верить, что все это временно. Что когда-нибудь нам больше не придется прятаться от общественного мнения. В груди ныло. Сердце жалобно трепыхалось где-то в горле от страха, что все так и останется между нами. Легкие забивались гарью всевозможных подозрений. Но я все это терпела, потому что не представляла себе больше жизни без него. Любила. Тонула в нем. Еще немного и совсем бы захлебнулась… |