Книга Овертайм, страница 10 – Ава Хоуп

— Да, ты же сама предложила! Вообще я не сторонник случайного секса, но как я мог тебе отказать? — Пожимает плечами Рид. — Я же джентльмен.

— Ага, — скептически мычу я.

Боже мой, ну как можно быть таким кретином?

Рид выпрямляется в кресле, тянется к столу, чтобы поставить бутылку пива, а затем облокачивается на колени, сцепив пальцы в замок, опирается на них подбородком и произносит:

— Я всегда говорю правду, Блонди. Это не так уж и сложно, поверь.

Ну да, а я — мать Тереза ⁴⁵.

— Думаешь, я поверю, что ты никогда не врешь? — откинувшись в кресле, интересуюсь я.

— Никогда, — уверенно произносит он. — Иногда я могу специально о чем-то умолчать, но это враньем не считается.

— Конечно.

— Задавай мне любые вопросы и убедишься в моей честности, — предлагает Рид.

— В чем подвох?

— Ты должна будешь ответить на такое же количество моих вопросов.

— Не думаю, что это хорошая идея.

Он пристально смотрит на меня своими лазурными глазами и, изогнув одну бровь, интересуется:

— Боишься?

Да.

— Нет. — Да. Да, да, да, да, да. — Просто ты же мой любимый хоккеист, — быстро добавляю я. — Я и так много чего о тебе знаю.

— Вот это да! — Рид резко откидывается на спинку кресла и восклицает с такой радостью, будто в его голову пришла грандиозная идея.

— Что такое?

— Только сейчас понял, что твой брат — лучший защитник НХЛ ⁴⁶, но любимый хоккеист — я. — Кретин улыбается так, словно только что снова выиграл кубок Стэнли.

Я закатываю глаза так сильно, что вижу происходящее на небесах, и интересуюсь:

— А ты веришь в Бога?

— Я — католик! — Рид снова опирается локтями на колени. — Почему ты спрашиваешь?

— Просто ты так себя боготворишь, что мне интересно, что бы на это сказал Иисус.

— Ха. Что он направил на землю свое лучшее творение?

У этого парня точно нет проблем с самооценкой. Уверена, что он возбуждается, смотря на себя в зеркало.

— Ты мастурбируешь, глядя в зеркало? — слетает с моих губ, и мои глаза округляются от ужаса.

— Мы обсуждаем Иисуса, а ты думаешь о том, как я мастурбирую?! — самодовольно ухмыляется говнюк. — Эбигейл Уильямс, а ты, оказывается, не такая уж и недотрога. Ну, теперь я должен тебе признаться в своем грехе. — Рид наклоняется вперед, поближе ко мне, и шепчет: — Я подписался на обновления хештега твоей ослепительной задницы. Означает ли это, что я принят в твой фан-клуб?

Господи Иисусе!

— Если ты ждешь какого-то посвящения в стиле Дельта Каппа Ню ⁴⁷, то спешу тебя расстроить, этого не будет.

— Ты не можешь знать наверняка, что будет, а чего не будет, — серьезно произносит Рид. — Ты же уже выбрала себе другой дар. Не мешай мне использовать мой и предсказывать будущее.

Я в сотый раз за вечер закатываю глаза и произношу:

— А тебе не нужна какая-нибудь спиритическая доска или магический шар?

— Нет, все это для шарлатанов. За кого ты меня принимаешь? — с обидой в голосе интересуется великий предсказатель будущего.

— Извини! — Вскидываю руками вверх. — Ладно, расскажи мне что-нибудь, чего я точно о тебе не знаю, — произношу я и делаю глоток колы.

— Хм… У меня есть правила. Не влюбляться, не целоваться и не заниматься оральным сексом, — с серьезным видом заявляет Рид.

Не ожидая услышать подобное, прыскаю колой и начинаю хохотать. Он же шутит так, да?

— Ну, с первым пунктом все понятно — я уже влюблён в хоккей, — как ни в чем ни бывало продолжает блондин. — Что касается второго пункта, — поцелуи часто приводят к эмоциям, которые мне не нужны. Женщины любят целоваться, а потом начинают думать, что между нами может быть что-то большее, чем просто секс, — последнюю часть фразы он заговорщически шепчет, заставляя меня рассмеяться вновь. — Ну и последний пункт, из-за которого я особенно грущу, — кретин театрально вздыхает и продолжает. — Лучшее, что есть в этой жизни — минет. Это неоспоримо. Но, черт возьми, доставить удовольствие партнерше языком без каких-либо испытываемых к ней чувств довольно сложно, а заниматься оральным сексом в одностороннем порядке — дико эгоистично.

У этого парня не все дома. Серьезно.

— Значит, у тебя оральное воздержание? — продолжаю смеяться я.

— Да, я оральный монах, — печально вздыхает Рид.

Я смеюсь так сильно, что хватаюсь за живот. Чувствую, что у меня уже болят скулы, но ничего не могу с собой поделать и продолжаю смеяться. Затем, спустя вечность, я, наконец, констатирую факт:

— Какой же ты придурок.

— Сексуальный придурок. — Подмигивает мне Рид.

— Какое бы прилагательное ты не решил употребить со словом «придурок», ты все-равно будешь придурком.

— Твоя очередь, — усмехается Рид.

— Что ты хочешь обо мне узнать?

— Почему во время автограф-сессии ты предложила встретиться в моем номере?

— Мне было интересно, что ты ответишь.

— Почему?

— Потому что я твоя фанатка.

— И почему же ты тогда не пришла?

— Ты не интересуешь меня. Как мужчина.

— Ты же не..

— Нет, я не лесбиянка, — фыркаю я, закатив в очередной раз глаза.

— Это хорошо, — шумно выдыхает Рид, садясь в кресле и снова упираясь на локти. — Почему бы нам не переспать?

Как думаете, его устроит ответ «Потому что я скоро умру и не хочу, чтобы это случилось во время сношения»?

Шумно выдыхаю и произношу скорее для себя, чем для него:

— Я отношусь к той категории девушек, которые не готовы к сексу на одну ночь. Мне плевать, кто, где, когда и с кем спит. Я не моралистка. Просто такой образ жизни не для меня. — Прикусываю нижнюю губу, а затем продолжаю: — Если мы переспим, ты исчезнешь, а я начну думать о том, какое будущее нас ждет. Так что, считай, я просто спасаю твою полигамную задницу от проблем.

— Я не полигамен. И я на самом деле давно не практиковал одноразовый секс.

— Тогда зачем ты пытаешься затащить меня в постель? Только не говори, что собираешься жениться на мне, завести золотистого лабрадора и зачать семерых детей.