Книга Космолетчики. Градиент неба, страница 43 – Людмила Макарова

Блохин махнул рукой на прощание. Входной люк закрылся. Рэд запустил маневровые на малую тягу, гравитационная ловушка отключилась, катер качнулся, точно испугавшись того, как быстро красные огни шлюза «Моники» сменились зелеными и разбежались в стороны.

– Серж, в ту сторону поясной ремень защелкни. Обратно полетим – пристегнешься на все фиксаторы, потерпишь, – сказал Рэд.

– Это меня спасет, если штурмовик откроет огонь?

– Обязательно. Мостик, проход через щит… Черт!

По кабине ударили прожекторы, полыхнули острые звезды чужих двигателей. Штурмовик продолжал отрабатывать жалованье – крутился возле «Моники» и с собачьей преданностью демонстрировал, как чутко реагирует на любое изменение ситуации. Рэд показательно плавно развернул катер по направлению к «Граниту», добавив тяги маневровых двигателей.

– Мастер пилотажа, мать его, – процедил он. – Думает, что действует нашему пилоту на нервы.

– Это кому, Стрэйку?

– Угу.

Серж неожиданно улыбнулся:

– Обломается. Если мы всем комсоставом не смогли его доконать, этим недовоенным вообще ничего не светит!

Рэд включил двигатели катера. «Моника», скользившая вдоль ледяного напыления наружного кольца, осталась позади и стремительно уменьшилась в размерах.

– Что-то ты развеселился, Серж. Опять под наркотой? А говорил «не пью, не курю».

– Я тебе больше скажу, капитан. Пока я к тебе в экипаж не нанялся, в меня не стреляли, в регенератор не засовывали и ничем таким не кололи.

– Еще скажи, я виноват в том, что за тобой мафия по всему космосу гоняется.

– А я не просил меня спасать, Рэд. Вы со Стрэйком туда не от беспокойства за мою жизнь заявились и не от экзистенциального позыва ближнему помочь. Это на случай, если ты думаешь, что я тебе по гроб жизни обязан.

– Нет, не обязан. Это экзистенциальное дерьмо мне за то, что я сразу вас всех троих не выгнал: тебя, радиста и бортинженера в придачу. Устроили мне черный рынок на борту! Совсем страх потеряли. Потом поговорим, на меня «Гранит» обижается, если долго не отвечаю… Я на связи, капитан. Да кто тебя таранит… Еще медленнее? Ну, давай остановимся и вместе на звезду упадем! Красивая смерть, хозяйка оценит.

Штурман «Моники» не успел высказать свое мнение по этому поводу.

– Я малый бортовой МНК-17, готов к стыковке, запрашиваю проход через силовой щит, – повторил Гардон своему невидимому собеседнику. – Так нормально?

Катер продавил носом сферу, укутавшую чужой звездолет. Силовые поля соприкоснулись, породив световой всплеск, Рэд направил машину в мерцающий разрыв, очень медленно развернул ее правым бортом и состыковал с «Гранитом».

Разумеется, охрана встретила их прямо у шлюза и обыскала. Удивительно, но обошлись с ними вежливо. У штурмана инком отобрали, а капитану любезно выделили частоту для связи с «Моникой», чтобы экипаж не принял его длительное молчание за сигнал тревоги.

Большая каюта, куда их провели, напоминала скорее комнату для переговоров. Мебельные трансформеры – это для бедных. Материалы с памятью формы, которые на время маневра растеклись по полу и стенам, сберегая личные вещи хозяев, здесь были не в чести. Их функцию в чрезвычайной ситуации выполняли полупрозрачные пелоны цвета слоновой кости, которые менее осведомленный гость принял бы за элементы декора. Все остальное в просторном помещении было натуральным, не привинченным к полу и очень дорогим.

За исключением стола для переговоров, будто высеченного из голубого льда, интерьер был выполнен в песочно-оранжевых тонах. В углу стояла высокая колба с бионическим цветком. Нежно светящиеся шестигранники воспроизводили сами себя, выстраивая трехмерную структуру, которая меняла конфигурацию, сталкиваясь с прозрачными стенками. Псевдожизнь демонстрировала чудеса упорства и изворотливости. Закрученные веточки преодолели половину расстояния до вершины и продолжали развивать успех. Они лезли наверх, не подозревая, что упрутся в слепой купол, получат команду умереть, рассыплются субстратом и снова начнут бессмысленное возрождение. Зеленоватое свечение в местах соприкосновения стекла и бледных лепестков отдавало болотной мертвечиной. Возможно, так авторы проекта представляли себе холодную красоту и стиль, и им удалось инсталлировать это представление в умы бизнес-элит.

– Слишком много охраны! – сказала Амалия Дагата вместо приветствия.

Она явилась собственной персоной. Невысокая и не то чтобы полная, но какая-то тяжко-значительная и одновременно почти грациозная в плавных стремительных движениях. Цепкая.

Она остановилась посреди комнаты и снизу вверх уставилась на космолетчиков совиными глазами, которые делали ее лицо менее красивым, чем оно могло бы быть. В прическе, небрежной с виду, как будто собранной на бегу, торчали золотые спицы, в ушах – золотые серьги без камней. Волосы, конечно, блонд. Но не пережженный лен, как у Шейлы, а молочная платина, не оставлявшая седине шансов.

Амалия была одета в брючный костюм, скорее домашний, чем деловой. Единственным его украшением служила какая-то полупрозрачная хламида без рукавов, накинутая поверх и доходившая до середины бедер. После перестрелки у Тощего Томми Рэд не поручился бы, что это не бронежилет. А после созерцания бионического цветка – что это не очередной модный аксессуар, говорящий о принадлежности к высшему кругу.

Амалия склонила голову набок.

– Вот как. Очень интересный поворот. Оставьте нас, Оливер, – сказала она начальнику охраны, едва дослушав гостей, ограничившихся коротким приветствием.

– Но…

– Если эти двое убьют меня прямо здесь, вы зря ели свой хлеб. А они окажутся законченными идиотами. Что-то мне подсказывает, что это не так. Наверное, то, каким способом один из них пытался меня шантажировать. Сколько ты за него хочешь, капитан? Не спеши говорить «не продается», – предупредила она и повернулась к охране. – Долго идете к дверям, мои дорогие! Если вы не уберетесь до того, как я услышу сумму, я решу, что вы проявляете нездоровый интерес к деталям моих переговоров.

В момент, когда она отвлеклась, Рэд бросил на Сержа короткий взгляд: «Не мог выбрать кого попроще?» Серж пожал бы в ответ плечами, мол, не думал, что так далеко зайдет, когда затевал, – но левого он почти не чувствовал из-за анестезии.

Психолог АСП, который делал крайне неутешительные заключения о совместимости командного состава «Моники», должен был бы прослезиться и съесть диплом при виде этого безмолвного диалога капитана и штурмана, без слов понимавших друг друга.

– С чего начнем, джентльмены? – поинтересовалась Амалия, беззастенчиво разглядывая космолетчиков, скованных этикетом.

– Если не возражаете, мисс Дагата, начнем с яхты дальнего следования и Лео Лимана, – предложил Гардон. – Спасибо, что согласились на личную встречу, это большая честь для нас.

Амалия прошлась вдоль стены, на которой теплыми волнами пересыпался песок, провела рукой по картине, приглушив цвета, и полюбовалась сумерками, наступившими в оранжевой пустыне. От барханов потянулись синеватые тени. Кто действительно умел обращаться с моделирующими системами кают, так это владелица судоверфи «Ладья».