Книга Страсти по криминальному наследству, страница 46 – Алина Кускова

Она догадалась, что это было приглашение не на свидание. Или на свидание, но очень грустное.

Возвращались не так быстро, как ехали в деревню. Рядом с бескрайним полем Руслан остановил машину. Среди травы, готовящейся к первому покосу, дружными синевато-лиловыми островками росли колокольчики. Руслан подмигнул девушке и кинулся собирать для нее охапку полевых цветов.

– Не нужно! – закричала ему Василиса. – Они же красные!

– Ничего подобного, они васильковые! – заявил на бегу Руслан.

– Они занесены в Красную книгу! – поправила себя та.

Но он не послушался и вернулся к ней с цветами. Василиса поняла, что это был порыв, всплеск эмоций, гибель разума. Можно было, безусловно, догадаться подхватить ее на руки, закружиться с ней в танце любви и признаться в своих неземных к ней чувствах.

– Не сейчас, – прочитал ее мысли Руслан. – Я знаю, что при этом говорят и на что надеются, но сейчас я тебя только поцелую. Все остальное – завтра.

Это был самый лучший поцелуй в ее жизни.

Во дворе ее дома разгоряченные старушки-со– седки костерили супругов Кошкиных на чем свет стоит. К возвращению Василисы те успели перелопатить все обозримое пространство и принялись за детскую площадку. Перепаханный вдоль и поперек газон страдал молча, за него говорила старушка Петушкова:

– Мы поначалу думали, идет плановый ремонт отопления, замена труб и коммуникаций. Даже вынесли этому ироду лопату, когда его не выдержала и сломалась. Но когда появилась его жена, заподозрили неладное. Они набросились на георгины, как колорадские жуки на картошку! Что делается, люди?! Куда смотрят правоохранительные органы?! Сейчас я пойду и всех вызову!

– Можете начать с дурдома! – посоветовала старой женщине Матильда. – Могу вас уверить, они приезжают гораздо быстрее остальных.

– Попрошу без намеков! – заявил находящийся тут же Матвей. – Иначе я взорвусь. Все мы взорвемся. – Он хитро улыбнулся, ему на ум пришла внезапная мысль. – Тут, – он указал на последнюю клумбу с цветами, – заложена бомба!

– Ах! – Петушкова схватилась за сердце и села на лавочку.

– Нет, – отрицательно покачал головой торчавший в окне писатель Звягинцев, – не тут. Немного левее, потом правее и сразу прямо.

– Это он ее заложил, ирод?! – застонала Петушкова, с ненавистью глядя на фантаста.

– Не волнуйтесь, бабушка, – успокоила ее Василиса, – они шутят.

– От таких шуток люди помирают, – пожаловалась старая женщина.

– Ничего, – подбодрила Василиса, – вы сильная, и не такое выдерживали.

– Да, милая, в Отечественную войну, помнится мне…

– Бомба! – заорал Федор. – Люди, разбегайтесь! Бомба!

– Он ее таки нашел! – горестно возмутилась Петушкова.

– Дорогой, – к нему кинулась Матильда, – не трогай ее голыми руками! На ней могут остаться твои отпечатки пальцев.

– Ага, гы-гы, – гыкнул студент Кулемин, – а также следы ног, рук и обломки тазобедренной кости.

Кроме него, остальным было не до смеха. Федор действительно до чего-то докопался, и это чего-то торчало из-под земли тусклым, грязным металлическим верхом.

Пока все готовились к худшему, Федор с Матильдой разглядывали находку.

– Это старый глушитель, – шепнул жене Кошкин. – Но молчи. Кричи про бомбу.

– Граждане! – заявила та, семеня к подъезду. – Расходимся все! Расходимся по домам, сейчас рванет! Забирайте детей и коляски, уходите в свои квартиры. Я сейчас сама вызову бригаду по уничтожению бомб, которая все уничтожит. Граждане, чей это бесхозный ребенок?! Заберите его, пожалуйста. – Она показала на песочницу, в которой копался малыш.

– Я заберу ребенка, – пообещала Василиса, жалея, что с ними сейчас нет Руслана.

Он исчезал всегда так быстро, что она не успевала придумать причину, которая могла бы его задержать. Сейчас эта причина была, как говорится, налицо, но рядом с ней уже не было Руслана. Сославшись на дела, он снова уехал, оставив ее наедине с проблемами и озабоченными соседями.

– Уйди, малыш, – зыркнул на мальца Федор.

– Шам уди, – ответил малыш и огрел дядьку лопаткой.

– Она закопала клад в песочнице, – озарило того. – Все точно. Ночь, фонарь, аптека, тьфу, песочница. Может, после аптеки она выходит и закапывает…

– Не так красочно и достоверно, как у писателя, – вздохнула Василиса, беря за руку малыша, – но очень впечатляет. Алевтина Ивановна закопала в песочнице свои брильянты.

– А я откопал, – признался малыш, показывая вредному дядьке маленький кулачок.

– Что ты откопал?! Что ты откопал, маленький мерзавец?! – всполошился Федор, хватая руку ребенка. – Ну-ка, покажи дяде!

– Во! – с огромным удовольствием малыш показал ему дулю.

– Федор, – укорила его Василиса. – Вы перегрелись на солнце. Бойтесь теплового удара.

– Я боюсь другого. – Кошкин сел на куличик, основательно помяв детское творчество, и всхлипнул. – Боюсь, что никогда не найду сокровища и останусь прозябать всю свою дальнейшую жизнь… – Скупая мужская слеза медленно проползла по пыльному лицу.

– Не еви, – сказал малыш и раскрыл свою дулю. На его ладошке лежала золотая серьга. – Я откопал, бели, далю.

Федор вытер рукавом лицо и уставился на находку.

– Что там?! – поинтересовался Звягинцев. – Чистой воды и французской огранки?! Федор, не смей прятать сокровище, Господь велел, а ты обещал делиться. Василиса, не спускай с него глаз! – И встревоженная физиономия писателя скрылась в оконном проеме.

– Что нашли?! Что нашли-то? – не унималась пенсионерка Петушкова, стоя под козырьком подъезда.

– Вам же сказали, что бомбу огромной разрушительной силы, – ответил ей Звягинцев, пробегая мимо. – Скрывайтесь, бабуля, в свое убежище.

– То-то я гляжу, ты туда так и спешишь, – недоверчиво проворчала старушка.

– Где она?! Где? – трясущейся рукой Звягинцев выхватил у Федора сережку.

– Не, – почесал затылок Кулемин, – не чистой воды. Светка мне показывала, какие они должны быть. Эта не такая.

– Современная огранка, – подтвердил Матвей, разглядывая сережку издали. – Рубин времен перестройки. Даже не брильянт.

– Мамина, – с гордостью признался малыш, – она потеляла.

– Этого только не хватало, – вздохнул Звягинцев и сел в песок.

– Да уж, – пристроился рядом с ним студент.

– Не повезло, – вздохнул Матвей.

– К черту, – выругался Федор.

Василиса взяла сережку и малыша и повела его к маме разбираться, чья же найденная сережка была на самом деле. Уходя, она обернулась. Четверо мужчин сидели в песочнице и провожали ее грустным взглядом. Четверо взрослых людей, затеявших детские игры в угадайку. Неужели один из них – отравитель собственной жены?! В его глазах больше нет той вселенской печали, которая стояла в них сразу после отравления Людмилы. Василиса сегодня увидела в них алчный блеск. Неужели только алчный блеск?! Ведь он, Матвей, был таким хорошим.