Книга Супермен для феминистки, страница 20 – Алина Кускова

В конторе Мотя был. И не один. Шеф, расхаживая из угла в угол, делал ему нагоняй за потерянные документы, которые вместе с кошельком достались двум беспризорникам.

– Что теперь прикажешь делать? – возмущался шеф. – Лазить по всем сточным канавам и интересоваться, а не видели ли вы, ребята, двух беззубых сотоварищей, стащивших кошелек у этого дяденьки с белой спиной?! Черт с ними, с этими деньгами, но документы-то ты зачем положил в портмоне?!

– Как зачем, – недоумевал Мотя, – ты же сам сказал, что нужно сделать достоверно. А что может быть достовернее паспорта с водительскими правами?

– Ты бы туда еще ключ от сейфа засунул и написал, где остальные деньги лежат!

– Я туда и свидетельство свое положил об окончании школы. Для достоверности.

– Странно, что у тебя свидетельство об окончании школы, а не о завершении лечения в психбольнице. Повезло ребятишкам, сказочно повезло. Деньги, паспорт, а там – адрес. Они придут к тебе на квартиру! Готовься. Только гляди, в очередной раз не купись, что у тебя, кроме спины, и задница белая!

Но пришли не ребятишки, а Василиса. Она проторчала пару минут возле конторы, прислушиваясь к голосам. Трезво рассудив, что если Мотя там не один, то ничего плохого он ей не сделает, Василиса толкнула дверь и вошла. Она не стала кричать: «Банзай!», хотя подумала об этом. Ведь в том, что в кошельке не было денег, вполне могли обвинить ее. Оправдывайся потом, что ты нашла этот кошелек на улице в растерзанном виде. Никто не поверит. Тем более странно, что она его не просто нашла, а он свалился прямо к ее ногам. Короче говоря, Василиса решила сделать доброе дело, не рискуя. Поэтому, как только открылся вид стола, за которым, как обычно, сидел Мотя, Василиса кинула на него кошелек и убежала.

– Что это было? – прохрипел шеф.

– Эта самая, которая Василиса, – Мотя уставился на кошелек, появившийся на его столе.

– Да, конкуренты не дремлют. У них целая агентурная сеть, начиная от беззубых малолетних беспризорников, облапошивающих взрослых дяденек, озабоченных дамочек, швыряющихся деньгами и кошельками.

– Заканчивая, – поинтересовался Мотя, – кем?

– Это мы и должны узнать.

Василиса добралась до дома поздно вечером, достала ключ и принялась открывать дверь. Но ключ не хотел лезть в замочную скважину, как будто его туда что-то не пускало. Василиса поставила пакет с овощами и наклонилась к скважине, чтобы хоть что-то разглядеть.

– Подглядывать в замочную скважину неприлично, – заметил проходивший мимо нее мужчина с явными признаками донжуана, – мало ли чем там люди занимаются.

– Еще хуже, – огрызнулась Василиса, – когда там никто ничем не занимается, а стоит под дверью.

Мужчина не стал с ней спорить и сбежал вниз по лестнице. «Вот так всегда, – подумала Василиса, – чуть что, они сбегают. Нет чтобы остановиться и предпринять попытку запустить уставшую женщину домой». Слесаря вызывать не имело смысла. Где его возьмешь в девятом часу вечера? Выход оставался один – звонить Алевтине, может, та что-нибудь придумает. Если, конечно, она вернулась со своего рандеву. Василиса достала мобильный телефон и залезла в записную книгу. Откуда ни возьмись, прямо как из-под земли, там оказался телефон Степанова. Василиса, хотя и не помнила, чтобы самолично его туда вносила, все же заинтересовалась этим моментом. «Это судьба», – подумала она и нажала на «Степу».

Через пять минут судьба стояла у ее двери с молотком, пассатижами и электропилой «Дружба».

– Я не думаю, что все до такой степени запущено, – произнесла Василиса, глядя на электропилу.

– Сейчас увидим, – ответил Степанов и наклонился к замочной скважине. – Ничего не видно, – резюмировал он через секунду.

– Да, – согласилась с ним Василиса, – не видно. И ключ не лезет.

– Будем вскрывать, – хладнокровным голосом хирурга принял решение Андрей и схватился за «Дружбу». Василиса зажмурила глаза и мысленно попрощалась со своей дверью, которая верой и правдой служила ей столько лет, а до этого ее маме, а до нее ее бабушке, и до нее еще кому-то…

Вскрыть дверь не получилось – на лестничной площадке не оказалось розетки. Они в принципе не были там предусмотрены. Вставлять штекер со шнуром от пилы было некуда. Пришлось заниматься ручным трудом: Андрей попытался засунуть ноготь в замочную скважину и покрутить им по сторонам. На ногте обнаружился кусочек жевательной резинки, которую Степанов сначала обнюхал, после чего показал Василисе.

– Мальчишки балуются, – обрадовался он и принялся ковырять жвачку отверткой, выуженной из кармана.

Василиса сначала тоже подумала на соседних близнецов-сорванцов, мешающих окружающим спокойно жить. На прошлой неделе они связали ручки дверей Раисы Егоровны и ее соседки, квартиры которых находились на одной площадке напротив друг друга. В результате инцидента обе старушки остались без свежего хлеба и молока, не смогли выйти из собственных жилищ. Они полдня провели на балконах, размахивая белыми флагами, сооруженными из старых простыней, но освободили их только вечером возвратившиеся с работы дети. Однако запихать жвачку в замочную скважину вполне мог и Забелкин. Сотворить большие беды он не способен, а пакости делать всегда был мастак. «Мелкий пакостник», – подумала Василиса и улыбнулась Степанову. Тот как раз освободил замок от посторонних примесей и протянул руку за ключом.

Ничего не оставалось делать, как приглашать Андрея на чай. Хорошо, что Василиса купила печенье и кексы. Конечно, в этом случае пригодился бы торт, шампанское и свечи, но об этом она даже не думала. Чисто по-дружески, на каждом шагу намекая, что между ними могут быть только невинные отношения, Василиса проводила гостя на кухню.

– Как у тебя здорово, – огляделся Степанов и сел в угол. Василиса вспомнила, что это место было любимым у Забелкина. Там, во главе угла, он чувствовал себя хозяином и дома, и положения. – Уютно, спокойно.

– Да, я предпочитаю одиночество, нажилась уже замужем, хватит, – Василиса взяла быка за рога.

– А я наоборот, – честно признался Степанов, – только понял, чего мне не хватает в жизни.

– И чего это? – опасливо поинтересовалась Василиса из чисто женского любопытства.

– Жены и детей, – выпалил Андрей и покраснел.

«Только этого мне сегодня не хватало, – подумала Василиса, – чтобы появился хороший парень и начал признаваться в любви!»

– Знаешь, – продолжал Степанов, приходя в себя и белея, – живешь, живешь и вдруг спрашиваешь себя, а для кого ты, собственно, живешь? Нет рядом с тобой никого, кто бы порадовался твоим успехам, позаботился о тебе, разделил с тобой неприятности.

– Как это нет, – удивилась Василиса, – а родители? Они и разделят, и позаботятся.

– Родители не в счет, – хмуро сказал Степанов, – мне нужна женщина.

Василиса не поняла, что имел в виду Степанов, физиологическую потребность или любовь, но дальше расспрашивать не стала. Зачем толкать его к бездне? Она Степанову ничем помочь не сможет. Ясно же сказала, что не готова к высоким отношениям. Боже мой, он добивается от нее физиологии?