Онлайн книга «Киндер-сюрприз для декана»
|
Восторг, которым откликается ему в ответ зал, звучит в моей душе в тональности похоронного марша. Ничего на свете хуже нету этой правды. Они и вправду отлично вместе смотрятся. Молодые, яркие, красивые… И от того только сильнее сочится кровь из старых запекшихся шрамов. Надо это вынести. Прожевать. Пережить. Моего запястья касаются тонкие пальцы. Вздрагиваю и ловлю неожиданно грустный взгляд Снежки. Кажется, из всех моих осведомленных только она сильнее всего и расстроилась, что Холера так ко мне и не вернулась. – Извини, – виновато шепчет Снежка, бросая виноватый взгляд в сторону сцены, – я не знала об этом. Я слежу за её творчеством – да, с ДетективКона в прошлом году, но близко не общались, в соцсетях её нет. Я не знала… – Забей, – шепотом откликаюсь я, – забей, Снежок, все в порядке. Я почти терплю. Почти… Почти терплю. Почти киплю. Мне хочется что-то сделать, но я ведь здесь не для того, чтобы срывать презентацию. У меня даже теоретическое дело есть, как и оправдание. Хотя чего греха таить, я пришел сюда… Хотя бы посмотреть… Хотя бы… Оказывается, что мое “хотя бы” – это все-таки чересчур. Ядовито, шумно в крови, и глухо чихает внутри детонатор старой бомбы. И бесит уже абсолютно все, даже то, что она сейчас даже мимоходом на меня не смотрит. Так и сидит, позволяя хлыщу своему себя обнимать, смеется, просит… – Ну, Паша, давайте все-таки о книжных делах! – Так мы о книжных, – отбивается издатель, явно ощутивший, что поплывшая на свадебной тематике аудитория может в качестве свадебного подарка молодым и остаток тиража смести, – Катерина, а что если ты в декрет уйдешь? Если помнишь, у нас вообще-то контракт, чтоб минимум две книги в год писалось. – Паша, Паша, – Холера грозит своему собеседнику пальцем, – я помню наш договор, он предусматривает и мой декрет, и последующий отпуск по уходу за ребенком. – Я же разорюсь за это время, – драматично восклицает мужик, переигрывая на самом деле. Нет, это выше моих сил. Я вытаскиваю из кармана телефон, строю озабоченное лицо для Снежки. – Извини, срочный звонок… И дезертирую с поля боя без попытки этот бой устроить. Нельзя. Просто нельзя. Хоть и очень, очень, очень хочется! Конечно, меня никто не останавливает. На мое место сразу же приземляется стоящая рядом высокая костистая тетка преклонных лет. Подожду конца презентации на улице. В конце концов – я увижу, когда вся эта толпа начнет разбредаться. И подсуну Холере журнал во время анонсированной автограф-сессии. Так-то оно полегче будет! А то от этой их свадебно-декретной тематики у меня уже озверин в крови выкипает. Снежок, конечно, начинает мне звонить уже через пятнадцать минут отсутствия. Пишет СМС в духе: «Где ты?», но я не реагирую. Просто не в силах сейчас выносить её сочувственные взгляды. Да вообще всё её сочувствие сейчас излишне. А вот информация о завершении презентации – мне очень пригодится, да. Можно попросить маякнуть СМС-кой. И не надо сидеть у гостиницы и ждать, пока потянутся наружу скопления людей. Можно зайти хоть даже в торговый центр, чтобы… …чувствовать себя щенком на веревочке. Желание вернуться, желание впиться в Холеру хотя бы глазами, а лучше – дать по зубам её приторному хлыщу давит на горло похлеще туго натянутого поводка. – Юлий Владимирович? Не сказать, что я уж очень рад слышать этот голос, но в принципе – даже эта встреча лучше того, чтобы сидеть по-задротски за столиком кофейни и глотать отвратительный черный кофе напополам с собственной бесконечной желчью. Капустина стоит в паре шагов от моего столика, с картонным стаканчиком в одной руке и тарелочкой с пирожным в другой. Глаза на меня вытаращила. – Анна! – я опускаю подбородок. Раньше она бесила меня ужасно, но сейчас… Сейчас уже плевать. Тем более от той самоуверенной стервочки, которая совсем не тянула программу архитектурного факультета, и не осталось ничего. Не узнал бы даже, если б сама не окликнула. – Разрешите присесть? – Капустина делает пару шагов и как-то неловко замирает у угла моего столика. – Ну, если есть желание… – безразлично пожимаю плечом. На самом деле любая компания сейчас сделает это нестерпимое ожидание чуточку проще. – Как у вас дела, Аня? – спрашиваю через силу, но все-таки с интересом. Ничего не поделать – я сейчас, увы, слишком одержим мыслями на одну, очень узкую тему жизни одной Холеры, поэтому все остальные, даже более-менее жизненные вопросы звучат так натужно. Впрочем Капустиной вроде не нужно бесконечное радушие и любопытство. Мы никогда не были друзьями, я не был её любимым преподавателем, и она – не была моей любимицей. У меня вообще в душе какое-то смутное ощущение, что сейчас, здесь, она так же, как и я, ищет, чем себя занять, но с чего бы ей это делать? – Как дела? – Капустина неровно передергивает плечами. – Ничего. Вроде, ничего. В сравнении, конечно. – Слышал, из академа вы перевелись в МГУ, – припоминаю слухи прошлогодней давности, – и как? Тянете журфак? Сам замечаю, как нервозно сминают бумажную салфетку пальцы Капустиной. – А вы сомневаетесь? – остро интересуется она. – Сомневаетесь, что у меня мозгов хватает? Вот этот голосочек мне знаком. Хорошо знаком. Помню я эти её колючие шпильки во время учебы еще у нас. – Я бы сомневался, если бы вы снова выбрали техническую специальность, – ровно отвечаю, глядя девчонке в глаза, – потому что точные науки – это определенно не ваше. А журфак… Вы, кажется, ведь там учились, до нас? Она кивает, пожалуй – резковато, и это выдает в ней нервное напряжение. – Я спрашиваю, потому что мне интересно, – продолжаю спокойно, – ну и на самом деле, вы же понимаете, что любому вашему знакомому есть о чем беспокоиться. Так ведь? Капустина опускает глаза. Конечно, она понимает. Просто, наверное, в её лазурных мечтах о её трехмесячном пребывании в психиатрической частной клинике никто не знал. Тем более, её отец много усилий приложил, чтобы слухи не распространялись, но профессорат все понял сам. Уже когда прошла неофициальная информация о попытке самоубийства. Господи, какое же трэшовое было время. Когда один взрыв следовал за другим, и все большая площадь реальности взвивалась в воздух, чтобы осесть на землю пылью и руинами. |