Онлайн книга «Киндер-сюрприз для декана»
|
А вот Карамелька – умудряется заработать заслуженный щелбан, за то, что потянулась пальчиками к быстро крутящимся шнекам. – Больно зе! – возмущается Каро и картинно надувает губку, обещая мне грозу с дождями. – Там больнее будет, – строго отвечаю я, а потом двигаю к себе стульчик, чтобы Каро могла перебраться поближе ко мне, – иди сюда, будем муку просеивать. – Сеять! – Каро радостно хлопает в ладошки и мигом забывает про нанесенную ей обиду. Потому что сеять – это весело, для неё, а для меня – убираться потом придется. Потому что мука везде будет в радиусе метра? – Вот так нормально? – Антон заговаривает со мной неуверенно и покачивает в ладонях широкую чашу со взбитыми сливками. – Жидковато, – я покачиваю головой и киваю в сторону кухонного шкафа, – там в верхнем ящике сахарная пудра. Добавь две столовых ложки и надо взбить еще. Рутинные простые действия – ключ к тому, как разгладить тревожные складки на мальчишеском лбу, который вообще по идее не должен быть с таким делом знаком. Да и самой мне, когда в голове состоит задача – управлять действиями двух непридсказуемых деточек, и добиться при этом, чтобы у них вышло что-то съедобное – становится не до паники, на тему “куда бежать и что делать”. Тем более, что я совсем не понимаю, что именно могу сделать. А вот развлечь детей получается. И Антон когда кексы наконец отправляются в духовку уже не выглядит таким уж букой, явившимся на ужин к людоедам. Единственный казус происходит уже позже, когда до готовности кексов остается минут десять и Кара, воспользовавшись тем, что я полезла в холодильник, подлезает мне под руку и хватается за банку с консервированными вишнями. – Ягодки для кексиков! – Кара, ну мы же не планировали… – Ягодки для кексиков, – требовательно повторяет моя дочь и тащит банку к столу, за которым мы колдовали над тестом. Ну… Вишней кексы не испортишь, да? Тем более, что знаю я чего ради затевается вот это вот все! Ради того чтобы под шумок вытянуть из банки долю “ягодок для Карамельки” – этакий своеобразный кулинарный налог… Все происходит ровно так, как я и думала – я ухожу к шкафчику за ситом и тарелкой, а за моей спиной сладко звякает об край банки ложка. Конечно, ложку я специально оставила. Потому что знаю, что если не оставлю – Карамелькины ручки по локоть будут в сиропе. Чего я по настоящему не ожидаю – так это того, что моя дочь проявит удивительное великодушие к нашему гостю. – На! – стоящая на стуле Кара разворачивается к сидящему рядом Антону, медитирующему на таймер духовки, и протягивает ему ложку с двумя добытыми из банки вишенки. По всей видимости, его она сочла достойным этой дележки. Только вот Антон… Антон ничего такого не ожидал. И резко дернувшись от оклика Кары он сносит на пол чашу с уже готовыми взбитыми сливками. Посудине-то ничего, она пластиковая, а вот крем, даже при том что он густой – из-за удара все равно разлетается во все стороны мелкими сливочными брызгами. Ох, блин! И мне достается! Крупная сливочная капля долетает мне аж до глаза и виснет на ресницах крупным почти снежным комком. Вдох-выдох… Стираю с ресниц сливки, слизываю их с пальцев. – Надо ванили добавить, – задумчиво комментирую я и обозреваю замерших от случившегося детей. Каро не особо поняла – ей просто стук упавшей чаши напугал слегка, а вот Антон – смотрит на меня огромными, темными от паники глазами. Заяц – как есть заяц. И тут… Звонок еще… Нетерпеливый такой, требовательный, как звонят только курьеры или взбудораженные соседи. – Я сейчас, – предупреждаю детей, быстро оглядывая столешницу и убеждаясь что самый опасный на ней предмет – это ложка в руках Карамельки, – постарайтесь не двигаться и не растоптать сливки, окей? – Да! – Кара дельно трясет подбородком и почти под нос Антону сует свою ложку, – На! Кушать! Шагаю быстро, по пути вытирая руки. Надеюсь, там не Эльза Никодимовна, вернувшись из полиции притащила по души неприкаянного ребенка органы опеки. С неё станется, она и вызнает про все на свете, и гадость сделает – просто так, от души широкой. В глазок заглядываю – не хотелось бы снова встречаться с Герасимовым, тем более что Анькин отец еще не отзвонился о своем приезде. Да и рано ему еще. Даже сапсаны так быстро не ездят. – Боже мой, Яков Петрович, ну я же написала, курьером отправьте. – Курьером? – старый мастер, перед которым я настежь распахиваю дверь, морщится, будто я предложила ему зуб удалить без наркоза, – Катенька, как мог бы я доверить ваш антиквариат юноше на самокате? Нет-нет. Такие вещи должны быть переданы из рук в руки. А что? Я невовремя? – Очень вовремя, честно говоря, – честно сознаюсь я, – у меня потерпевший владелец этой шкатулки сейчас на кухне сидит. Так что очень здорово что вы её сейчас привезли. Я хоть этот кармический долг закрою. – Не буду вас задерживать, – улыбается мне Яков Петрович и опустив на комод сверток со шкатулкой прощально салютует мне шляпой. Да-да, шляпой! Фетровой такой, зеленой, с черным вороньим пером. Старик мне попался такой фактурный – я его уже в три детектива вписала и в четвертый пропишу. Я возвращаюсь на кухню, держа распакованную шкатулку на вытянутых ладонях, как знак перемирия и все-такое. Хочу чтобы Антон как можно скорее её увидел и перестал расстраиваться. Захожу и… Замираю сама. Кара деловито перекладывает вишенки в сито – в этом ничего удивительного. То что одну из десяти ягодок она сует себе в рот – тоже в общем-то ничего неожиданного, но надо это пресечь, а то у неё точно попа слипнется. А вот отсутствие крема на полу, пустая салфетница, хоть лишившаяся трети содержимого, но все-таки уже вернувшаяся на столешницу миска с кремом – это сюрприз. И Антон, который смотрит на меня так отчаянно, будто вот-вот разревется. – Эм… – от такого взгляда я даже слегка теряюсь, – спасибо, Антон. Только это было совсем необязательно, ты же в гостях у нас. – Я не хочу, чтоб ты сердилась, – мальчик выдыхает это быстро-быстро, аж сглатывая, – и чтобы с папой из-за меня ссорилась не хочу. Ох, блин… Вот и как тут удержаться от тяжелого вздоха? Вот и я думаю, что никак! Рука сама по себе тянется к светлой мальчишеской макушке. Он такой напряженный – мне ужасно хочется сделать хоть что-то, чтобы мальчишеская фигурка перестала быть такой острой и ребристой. И потому я делаю то, что вообще-то левым теткам делать не следует – треплю Антона по волосам, вздыхая. – Спасибо, конечно, за уборку, заяц, – произношу спокойно, – это было очень кстати, Кара бы непременно весь крем по кухне разнесла. Но я на тебя и не думала сердиться. И на папу твоего из-за тебя – точно, даже не думала. |