Книга Любовники по несчастью, страница 49 – Ксения Каретникова

Я до последнего не была уверена, что буду присутствовать на заседании. Не хотела. И Карина вполне могла справиться одна.

И от долга я тоже хотела отказаться, мы с Юрой вполне мирно пообщались в последний раз…

Но когда я приметила ещё на улице маму своего пока ещё супруга, которая увидев меня, подлетала со словами:

— Ну что, готова остаться у разбитого корыта? — я поняла, что долгу все же быть.

Уже по тому, как судья Заичкина посмотрела на Юру, узнав причину развода, стало понятно — суд, скорее всего, в случае чего будет на моей стороне.

Начиналось все хорошо.

Мы предоставили наше соглашение, доказывающее что квартиру мы поделили, это не запрещено, можно имущество делить и до суда. Про фирму тоже обозначили вслух, что я продаю Юрию Петровичу свою долю. Я подтвердила, что половину мне уже заплатили, остальное в рассрочку…

А вот что было дальше!

Все же Юра тот ещё говнюк. И хорошо что я не отказалась от заявления про долг.

Ильдар Тахирович пытался убедить суд, что оба супруга имеют право на купленные в браке автомобили. На что Карина показала судье документы на машины, затем пригласила мою маму, успешную на заседание, которая подтвердила, что машины покупала она.

В общем, нам удалось доказать, что Юрий Петрович никакого права на транспортные средства не имеет.

1:0 в мою пользу.

А затем…

Карина предоставила суду расписку.

Сказать, что Юра и его адвокат офигели, — это ничего не сказать. Первый посмотрел на меня со злом, второй — даже с долей уважения.

Между Кариной и Ильдаром Тахировичем началась словесная перепалка, ссыпалось много терминов, доводов. Карина давила на то, что я — обманутая жена. Что меня предал любимый человек. Что Юра мало уделял мне внимания, и я была вынуждена взять долг, чтобы привести себя в порядок и тем самым, возможно, вернуть расположение мужа. Но когда я узнала про любовницу, то поняла, что все было напрасно… да, давили на женское, ведь, как говорят, Заичкина терпеть не могла мужей-изменщиков.

Судья думала не долго. Она с каким-то особенным и едва прикрытым ехидством постановила — долг разделить!

2:0. Считай победа.

Почти весь процесс я молчала. И на наших аппонентов старалась не смотреть. И после того, как судья стукнула своим молоточком, я, находясь ближе к выходу, поспешила к дверям.

— Свидетельство о расторжении брака будет на руках уже через пару дней, — сообщила мне Карина, устраиваясь в моей машине. — Ну все, Ульянка, считай ты свободная, да еще богатая женщина.

— Хорошо бы ещё один эпитет добавить — счастливая, — кивнула я.

— Ну, а это только в твоих руках.

Я понимала, да, она права — моё счастье в моих руках.

Но если твоё счастье рядом с человеком, который скоро уедет? Получается, что он и счастье моё с собой забирает?

Ведь с Никитой я, действительно, счастлива.

Но…

С кем и где его счастье?

С Никитой мы встретились вечером в ресторане. Я — в красивом, бирюзовом платье, он в белой рубашке и в бежевых брюках. На столе вино и вкусная еда…

Со стороны казалось, что наша встреча — свидание. Но я ощущала другое. Что это прощание. И пусть Никита уезжает не завтра. Ему нужно ещё несколько дней, чтобы купить билеты, собраться…

Но грустно мне уже сегодня. Хотя я и стараюсь этого не показывать.

Я рассказала как прошёл суд, Никита поведал как они разводились. Анжеле, как и Юре, тоже предстоит выплатить долг. Тут Никите удалось договориться с Анжелой. Как он её убедил или чем грозил — рассказывать Никита не стал.

— Она мне, кстати, сказала, что с Юрой они расстались, — сообщил Никита. — Из фирмы Анжелка уволилась и уже устроилась на другую работу. Говорит, там больше перспектив. А с вашей фирмы люди бегут.

— Знаю. Некоторые узнали, что я открыла новую и пытаются устроиться ко мне, — кивнула я.

— Потому что поняли на ком держалось ваше агентство, — с улыбкой кивнул Никита.

Мы выпили вина, съели закуски. Ждали когда принесут горячее.

— Ты когда уезжаешь? — решила я спросить.

— Послезавтра.

"Так скоро", — подумала я с сожалением. А вслух сказала:

— Рада за тебя.

Никита криво улыбнулся. Нет, не с ехидством, скорее с грустью. Но ничего не ответил.

В эту ночь мы занимались в буквальном смысле диким сексом.

Никита порвал на мне белье и оторвал дощёчку в изголовье кровати. А я царапалась, сильно, словно хотела больно сделать. Но ему такая боль и моя агрессивность даже нравилась. Никита ускорялся и шептал такие эротического грубости, что я готова была кончить в эту же секунду.

А потом в мою голову пришла мысль: а что если это у нас все в последний раз?

Тогда нужно получить максимальное удовольствие. И запомнить это именно так: страстно, бурно, умопомрачительно.

Никита отказался, чтобы я поехала его провожать. Да и я предложила скорее из вежливости. Боялась, да нет, даже знала, что расплачусь. И что мои слезы могут как-то повлиять на Никиту.

Он заехал ко мне утром. Его самолёт был через четыре часа. Много вещей с собой брать Никита не стал — ограничился дорожной сумкой и рюкзаком.

Увидев его на пороге я прикусила щеку изнутри. Чтобы переключиться на физическую боль.

Та ночь, после ресторана, у нас действительно оказалась последней. Вчера Никита ночевал у себя, разгребая дела и собирая вещи. И вот пришёл ко мне. Попрощаться.

— Сделаешь мне чай? — попросил он.

— Конечно, — закивала, приглашая его на кухню.

Двигалась я медленно и как будто неумело. Сперва чуть не уронила чашки, затем чайник. А ещё я никак не могла заставить себя посмотреть в его глаза.

Но я их на всю жизнь запомню: карие, тёплые, глубокие и честные.

— У меня для тебя подарок, — произнес Никита, доставая из кармана маленькую бархатную коробочку.

"Только не кольцо!", — почему-то пронеслось у меня в голове и я дрожащими руками приняла подарок.

В коробочке была золотая подвеска. В виде молодой луны.

— Символически. На память, — улыбнулся Никита. — Пусть удачу тебе принесёт. И твоей молодой фирме.

Я готова была расплакаться. А ещё броситься Никите на шею и просить, чтобы он не уезжал.

Ведь да, уезжая, он и моё счастье забирал. Возможно навсегда.

Но я не позволила себе так поступить.

Потому что мой порыв был бы эгоистичен. А Никита, если бы сам хотел, то остался бы.

Мы выпили чай. Причём оба пили его медленно. Я так и не посмотрела в его глаза, зато чувствовала как на меня внимательно смотрит Никита.