Книга Барышня. Нельзя касаться, страница 41 – Ксюша Иванова

Бесплатная онлайн библиотека LoveRead.me

Онлайн книга «Барышня. Нельзя касаться»

📃 Cтраница 41

И мне показалось, что этой улыбкой он как бы дает мне разрешение трогать его, одобряет мою смелость! А это было… приятно. И мне хотелось еще…

Усевшись в Маришкиной кровати, я поняла, что нахожусь совсем вплотную к Марку, так близко, что могу разглядеть черные крапинки на радужках его карих глаз. А в голове пульсом бьется: "Потрогай его еще! Коснись его кожи, поправь упавшую на лоб челку!" Вот откуда у меня такие мысли?

— Потрогай меня. Смотри, какой я хороший! — вдруг говорит Марк.

И пока я удивляюсь тому, как у него получилось залезть в мою голову, большая ладонь захватывает мою ладошку и кладет себе на щеку! Короткая щетина едва покалывает ладонь — щекотно… Но при этом волнительно как-то, и немного стыдно от странного и совершенно неуместного сейчас ощущения того, как неожиданно напряглись соски, как обычно тонкая и мягкая, сейчас ткань моей майки раздражает их, делает больно. С чего бы вдруг так? Ведь мне не холодно…

Я веду ладонью по его шее, оглаживаю плечо, и когда спускаюсь к груди, понимаю, что, как это ни удивительно, но мои собственные непонятные ощущения и прикосновения к Марку взаимосвязаны! Как иначе объяснить тот факт, что в поросли темных курчавых волос на мужской груди виднеются такие же напряженные, как и у меня, превратившиеся в маленькие горошинки, соски?

Удивленная своим открытием, не могу удержаться — подушечкой среднего пальца легко касаюсь тугой вершинки и тут же одергиваю руку, пораженная его неожиданным тихим стоном! Быстрый взгляд в его лицо дает понять, что Марку либо нравятся мои прикосновения… либо причиняют боль — его глаза зажмурены, а на лбу, между сдвинутых к переносице бровей, образовались маленькие вертикальные складочки, зубы сжаты, челюсти напряжены…

Чтобы решиться на новое прикосновение к нему, у меня точно ушли бы годы! Но Марк, по-видимому, все же получал какое-то удовольствие, раз поймал мою ладонь и вернул обратно! А потом, положив сверху свою большую горячую, так и вел моей рукою по своему боку, по животу… И я с пересохшими от волнения губами восторженно следила за тем, как мои пальцы очерчивают те самые мышцы, те самые кубики на его прессе, которые я тогда рассмотрела в ванной!

И я вовсе не хочу об этом думать! Совершенно не желаю! Но когда чего-то сильно не хочешь, именно это и случается! В голове появляется предательская мысль о том, ЧТО еще я видела в ванной. О том, ЧТО Инна держала во рту! И, о Боже! Глаза невольно спускаются ниже, туда, куда, влекомая Марком, неудержимо приближается моя собственная рука!

Под тонкой тканью мужских трусов, плотно облегающих узкие бедра, я вижу большую выпуклость. И напускная смелость вмиг испарается, оставляя меня один на один с извечными страхами, и я готова бежать, куда глаза глядят, куда угодно! Дергаюсь, пытаясь обогнуть Марка и спрыгнуть с кровати, больше всего боясь сейчас, что он попытается удержать, поймать! Потому что если он это сделает, я обязательно заору на весь дом!

51 глава. Катя

Только он не ловит. Не хватает руками, хотя я и успеваю заметить, как его крупное сильное тело подается ко мне! Но когда я уже спрыгиваю с кровати на пол, в спину мне доносится хрипловато-насмешливое:

— Беги-беги, трусиха! Довела до белого каления, а теперь в кусты! А мне что прикажешь делать? Дрочить, как сопливый пацан?

Я резко разворачиваюсь, ошарашенная его неожиданной наглостью и пошлостью фразы. И хочу сказать, что "он сам такой", и что "пусть делает, что хочет", а губы неожиданно произносят совершенно иное:

— Это как так…? — решиться и повторить вслед за Марком некрасивое слово, я не могу. Но он понимает — выразительно поднимает вверх бровь и говорит:

— Хм, показать тебе?

Вдоль моего позвоночника от одного этого предложения пробегает табун неприятных мурашек, заставляя встать дыбом короткие волоски на шее и руках! Я не совсем дура — я понимаю, что означает это слово, хотя никогда не видела самого процесса. И никогда бы не захотела смотреть на это… Но ведь это же Марк! И, как это ни странно, мне неожиданно становится любопытно…

Так и не дождавшись от меня ответа, он медленно, показывая всем своим видом, что не тронет, встает, отходит чуть в сторону, поворачивается ко мне и, просунув большие пальцы рук под резинку трусов, медленно стягивает их с себя.

А когда выпрямляется, отбросив в сторону комок ткани, я перестаю дышать, стою, открыв рот от странной смеси ужаса, удивления и… восхищения.

Думала ли я когда-нибудь, что буду искренне считать красивым мужское тело? Думала ли, что смогу открыто и без особой паники разглядывать тот самый мужской орган, который… А-а-а, нет, Катюша, ты переоценила свои возможности! Ты никогда не сможешь дать ему то, что нужно каждому мужику! Ты не сможешь — Алёна была права! Потому что спустя пятнадцать лет, ты отлично помнишь, ЧТО ОНИ делали с тобой! Ты помнишь, как, совершенно не заботясь от твоих ощущениях, тебя использовали, как резиновую куклу, как кусали грудь, оставляя кровоподтеки, как рвали плоть…

Я всё помню, и не хочу смотреть на него больше! И хочу отвернуться! Но именно в этот момент он обхватывает рукой свой член и под моим взглядом неторопливо проводит снизу вверх, оголяя темную от прилившей крови головку. И член дергается в руке и, кажется, становится ещё больше… Хотя, куда уж больше…

Ладонь неторопливо и ритмично двигается. Вместе с нею сдвигается крайняя плоть… А я, как завороженная, хочу взглянуть в лицо Марка, узнать, что он думает, что он чувствует сейчас, но оторвать глаз от этой руки не могу!

И хоть взгляд сосредоточен в одной конкретной точке его тела, я замечаю сейчас все каким-то боковым зрением — его широко расставленные ноги, его напряженный пресс, его вторую руку, особенно пальцы, сжатые в кулак, с силой сжатые… И только в лицо взглянуть не могу!

Внизу вдоль его плоти мне видны выступающие вены. И там, наверное, пальцами можно почувствовать неровности кожи, все бугорки эти, даже если не смотреть… Я вижу, как после очередного движения его руки на самом кончике выступает небольшая капелька… И понять не могу, почему именно тогда, когда я это замечаю, зачем-то облизываю губы и непроизвольно сглатываю наполнившую рот слюну. А еще больше мне непонятно, почему Марк вдруг громко стонет. И, наконец, мои глаза подпрыгивают к его лицу, когда я слышу:

— Бля-ядь! Я от одного твоего взгляда сейчас кончу! Еще раз так сделаешь и все…

В голове пусто. Внизу живота странно тянет, словно перед месячными… И я не замечаю, как делаю эти два шага к нему. И вот уже моя рука, не решаясь коснуться сразу, осторожно отводит его ладонь, и освобожденный от захвата член тяжело покачивается…

Затаив дыхание веду указательным пальцем вдоль венки сбоку, начав путь от колечек волос в паху и, замедляясь до предела, заканчиваю его на самой вершине, пройдясь по влажности и растирая её по головке.

Марк втягивает воздух сквозь стиснутые зубы — по звуку это понимаю, и завороженно смотрю, как моя рука, по своей личной инициативе, без приказа мозга, обхватив мужскую плоть, повторяет те самые движения, которые Марк только что делал сам…

Реклама
Вход
Поиск по сайту
Календарь