Книга Потерянное одиночество [= Поздний вечер вторника ], страница 50 – Любовь Пушкарева

Я привстала и нависла над столом, приблизившись к его лицу, он поднял взгляд.

– Даже не сомневалась, – четко выговорила я и села обратно.

– Да? А вот я сомневался.

– Значит, я тебя знаю лучше, чем ты себя.

– Ошибаешься, Пати, ты меня совсем не знаешь.

Я вздохнула, сейчас разругаемся вдрызг, а нам еще работать вместе.

– Да? Удиви меня, – устало сказала я.

Он сидел, глядя в стол, а потом поднял глаза.

– Нет, ты права. Права во всем. Я не удивлю тебя потому, что хочу еще раз пережить то, что было вчера.

– «Ну уж нет», – мелькнуло у меня.

– … Я не уберег Серхио, я доверял Саббиа, но он использовал меня – их обоих я считал своими друзьями и обоих лишился. Я спутал честность с дружбой, не так уж я умен, да? Ты просто всегда честно выполняла свою часть сделки, только и всего. Ты мой союзник – не больше, но и не меньше. У нас одни интересы, правда, Пати? Тебе ведь выгодно, чтобы главой Совета был тот, кто поклялся не делать тебе зла?

– Да.

– Ну вот и чудно, союзник.

– Вот и чудно, – эхом отозвалась я.

Да… Моя самоизоляция имеет свои минусы. Седрик очень изменился, вампы опять подняли голову, белых в городе почти не осталось, все бело-зеленые перебрались на окраины, розовых немного, и те очень слабы, я единственный белый универсал. М-да… А еще не слишком тонкие намеки Седрика на то, что надо бы разобраться с Алехандро… Оно-то, конечно, надо бы… но вновь откусывать от себя куски я не дам.

– Расскажи мне, что за личность вожак и каково положение в стае, – прервала я затянувшееся молчание.

Седрик принялся подробно отвечать. Вожак-ренегат стар, и он подготовил себе преемника, такого же ренегата, но у преемника имеется конкурент, очень сильный и агрессивный волк, этот конкурент давно бы свалил и самого вожака, да знает, что стая старика уважает и не согласится с насильственным смещением. А вот преемника считают слабоватым, поэтому конкурент ждет своего часа – ухода вожака, а тот в свою очередь тянет время, дабы подтянуть преемника.

Седрик дал мне телефоны и адреса вожака и его помощников, на этом наша встреча завершилась. Когда мы прощались, Седрик, стоя сбоку, обнял меня одной рукой и сказал на ухо:

– Будь осторожна, моя розочка, я не хочу терять такого союзника и… – он оборвал фразу.

– И кого? – спросила я, не нравятся мне такие недомолвки.

Он в ответ лишь вредно улыбнулся.

«Ну и катись ты со своими играми», – подумала я и, не сказав привычного «созвонимся», ушла.

* * *

Следующим утром, после щедрой ночи, я вернулась домой, Лиан встретил меня в дверях, глядя расфокусированным vis-взглядом. Меня это возмутило и позабавило одновременно.

– Ну и что ты видишь?

– Что у тебя все хорошо, – с улыбкой ответил он.

Я потрепала его по волосам и привычно поцеловала в лоб. Позавтракав вчерашним печеньем и компотом, я принялась за дело. Сверившись, что полнолуние еще не скоро, я вызвонила вожака Ника Стивенсона. Трубку взял он сам, так что разговор начался без предисловий.

– Здравствуйте, это Пати Дженьювин-Росео, я бы хотела с вами встретиться, уважаемый, – последнее слово я выделила, на случай если он не знает меня, такое обращение даст понять, что я не человек.

– Росео… Та самая?

– Может быть, и та, – усмехнувшись, ответила я, – уточните, что имеете в виду.

– Подстилка Седрика.

У меня упала челюсть, секунды через три я смогла ответить нормальным голосом.

– Вы считаете правильным оскорблять малоизвестную вам filius numinis, уважаемый Ник Стивенсон?

Теперь на том конце повисло двухсекундное молчание.

– Кхм… Я хотел сказать: любовница.

– Этот вариант не лучше.

– Вот как? Интересно, интересно… Так что же вам от меня нужно, уважаемая?

– Поговорить, назначьте встречу.

– Я старый, дряхлый волк, – врет все, его голос был сильным и бодрым, – я никуда не хожу, ко мне все ходят, в паб, знаете?

– Знаю. «Бочка хмельного темного».

– Так что милости прошу, я все время здесь, с утра и до позднего вечера.

– Хорошо, я буду часа через три, – вот зараза мохнатая, придется тащиться в Бруклин больше двух часов. Ладно, переживу.

Лиан, слышавший этот разговор, разнервничался, и я досадовала, что распустила его, и он теперь шляется за мной по всей квартире без спроса.

– Лиан, ты забыл, что вход в мои комнаты только по моему разрешению? – строго спросила я.

– Забыл, – он опустил голову и весь поник.

На него было жалко смотреть, грубые слова застряли у меня в горле. Раньше я б прогнала его с глаз долой, теперь же подошла и обняла, он тут же прижался в ответ. Неужели так будет постоянно? Я не выдержу.

– Лиан, все будет хорошо. Ты сейчас успокоишься и немного подкормишь меня, – он закивал. – И больше ты никогда, слышишь, никогда не будешь входить в кабинет или лабораторию без разрешения. Без разрешения можно только в спальню, ясно? – опять закивал.

Меня поражало, с какой легкостью он впадал в панику и брал себя в руки; вот он услышал что-то плохое, и сила, выплеснувшись, хаотично мечется, а через полминуты уже опять собрана в центрах и венах.

Так и в этот раз – он быстро пришел в себя, и мы, раскачивая силу между нами, в несколько приемов наполнили меня под завязку.

Добившись оптимального баланса сил, я отправилась на встречу.

«Бочка» оказалась обычным баром на добропорядочной ухоженной улочке.

Я вошла.

В баре были посетители, двое людей за столиком у окна и волки, четверо. Я огляделась в поисках вожака… это не бармен, тот волк, но слабый. Кто же? Я переключилась на обычное зрение и глянула на волков-посетителей. Так и есть: старик и его охрана. Хотя старик – это очень условно: вожак был абсолютно сед и несколько грузен, напоминая боксера-тяжеловеса, но больше пятидесяти по человеческим меркам я б ему не дала.

Я все еще была в щитах, мне не хотелось их сбрасывать при стольких свидетелях – лишние сплетни совсем ни к чему.

– День добрый, господа – поздоровалась я, подходя.

– И вам, уважаемая, – отозвался вожак и, не стесняясь, принюхался.

– Я хотела бы поговорить без лишних ушей.

Молодой парень-волк, сидящий рядом с вожаком, изучающе смотрел на меня, а двое других, явно охрана, слишком нагло раздевали взглядами. Наверное, придется снять щиты сейчас. Ситуация была двусмысленной и неприятной – я стояла возле столика, за которым не было свободных мест, и навязывалась, как шлюха, благо, что при моем скромном, но дорогом наряде меня за нее не примут.