Книга Алые сердца, страница 94 – Тун Хуа

В десятом месяце в Пекине с каждым осенним дождем становится все холоднее.

Мне нравился Запретный город в это время. Пелена моросящего дождя накрывала императорский дворец, прибавляя его холодным и грубым очертаниям мягкости и очарования. Я знала, что, как только дождь закончится, все станет по-старому, и то, что я видела, было лишь иллюзией; но эти редкие мягкость и очарование увлекали меня на улицу, и я подолгу гуляла под дождем, прикрываясь зеленым бамбуковым зонтиком.

Погода была такой же непредсказуемой, как человеческая жизнь. Как в жизни нельзя предугадать, когда тебя ждет счастье, а когда – беда, так и здесь: только-только начавшийся мелкий дождик морочил голову, а затем в одно мгновение превращался в косой ливень. Маленький бамбуковый зонтик почти не спасал от дождя и ветра, и подол моей светло-зеленой юбки уже был насквозь мокрым. С раскрытым зонтом я поспешила к ближайшей крытой галерее, чтобы укрыться от дождя.

Там уже прятались другие, тоже обманутые мелким дождиком. Разглядев лица, я тут же пожалела, что пошла в эту сторону. Знай я, что здесь будут они, лучше бы промокла под дождем до нитки, чем пришла сюда; но отступать было поздно.

Я не успевала закрыть зонт, и мне пришлось, поставив его раскрытым на пол, первым делом согнуться в поклоне и произнести приветственные слова:

– Всех благ восьмой госпоже, всех благ десятой госпоже.

Десятая госпожа тут же отвернулась, игнорируя меня, а восьмая с легкой улыбкой сказала:

– Выпрямись.

Я послушалась. В данный момент мне хотелось лишь одного – поскорее уйти, поэтому я снова поклонилась и произнесла:

– Если ни у одной, ни у другой госпожи нет никаких поручений, то ваша покорная служанка откланяется.

Восьмая госпожа молчала, пристально глядя на меня. Так как она не произносила ни слова, я не осмеливалась двинуться.

Когда я почти закаменела под ее пристальным взглядом, с другого конца галереи вдруг донесся топот бегущих ног, и звонкий детский голосок позвал:

– Матушка!

Слегка повернув голову, я увидела мальчугана четырех или пяти лет от роду и мчащегося следом за ним евнуха. Ребенок не обращал на того никакого внимания и с ходу бросился в объятия восьмой госпожи. Внешностью он весьма сильно походил на восьмого принца, должно быть, это был Хунван. Испытав сильное волнение, я снова опустила голову, стараясь не смотреть на него.

Приобняв мальчика, восьмая госпожа шутливо побранила его:

– В следующий раз не бегай так, споткнешься, упадешь, и твой отец снова будет беспокоиться. Когда ты шалил в прошлый раз, пользуясь тем, что служанки не видели, ты опрокинул подсвечник, и тебе на руку накапало горячего воска. Ожог был не очень сильным, но твой отец наказал всех служанок, что находились тогда в комнате, и получившие самое тяжелое наказание три месяца не могли ходить.

Продолжая стоять согнувшись, я внимательно прислушивалась к ее словам. Вот уж не думала, что стану свидетельницей подобной сцены так скоро.

Сколько бы раз я ни пыталась представить это в своей голове, обида, которую я почувствовала в тот момент, была сильнее, чем я могла вообразить. Зачем мне, тихой, спокойной, доброй девушке, путаться с такими людьми? Если подобное будет происходить каждый день, то на что станет похожа моя жизнь?

Хунван, не обращая ни малейшего внимания на слова матери, прижался к ней ближе и, глядя на меня, воскликнул:

– Она очень похожа на тетушку!

– Конечно, похожа, они же сестры, – подала голос десятая госпожа.

Услышав ее слова, Хунван вдруг вырвался из объятий восьмой госпожи и подбежал ко мне. Отвесив мне пинок, он прошипел:

– Вы обе – злодейки, которые злят мою матушку.

Он пнул меня прямо в коленную чашечку. Прикрывая рукой колено, я взглянула в это личико, так сильно напоминающее лицо восьмого принца, и боль тут же трехкратно усилилась.

– Хунван, что ты творишь? – как можно тише прикрикнула на него восьмая госпожа. – А ну вернись!

Десятая госпожа глядела на меня с радостной улыбкой.

Не слушая мать, Хунван сказал, глядя на меня:

– Вы обижаете матушку, а я буду обижать вас.

Он занес ногу, явно желая пнуть меня снова.

«Вы»? Он имеет в виду меня и мою сестру? Что они с ней сделали? Гнев кипел во мне.

Раз уж терпение и уступчивость не в состоянии победить чужую злобу, то к чему продолжать быть терпеливым и уступчивым? Я тут же выпрямилась и, отойдя от Хунвана на несколько шагов, обратилась к его матери:

– Похоже, у восьмой госпожи нет ко мне никаких срочных поручений. В таком случае я пойду.

Она ошеломленно застыла, очевидно, не ожидая, что я разогнусь без ее позволения. Я же не только выпрямилась, но еще и говорила с ней, прямо глядя в глаза.

– Сестрица, я давно говорила вам, что она просто дикарка, которая не имеет никакого понятия о правилах приличия, – с неестественной улыбкой заметила десятая госпожа. – Ее сестра в вашем присутствии не осмеливается даже немного отступить от правил, а эта стала придворной дамой и творит что пожелает.

Бросив на нее косой взгляд, я повернулась и пошла.

– Стой! – резко крикнула мне вслед восьмая госпожа. – Кто позволил тебе идти?

Я обернулась и, криво улыбнувшись, проговорила:

– Как вам известно, в государстве действуют государственные законы, а во дворце – дворцовый устав. Мое положение ничтожно, но я – придворная дама павильона Цяньцингун. Если госпожа желает наказания для меня, ей следует обратиться напрямую к Ли-анда и сообщить ему о непочтительном поведении покорной служанки, тогда Ли-анда разберется с жалобой согласно дворцовому уставу. Или же восьмая госпожа желает самовольно высечь меня прямо здесь?

Восьмая и десятая обе остолбенели, поняв, что загнаны в угол. Восьмая госпожа глядела на меня с ненавистью, я же смотрела на нее в ответ, слегка задрав подбородок и не собираясь уступать ни на цунь.

Так мы втроем буравили друг друга взглядами до тех пор, пока восьмая и десятая вдруг не вскочили с мест, торопливо делая лица повежливее, и не поприветствовали человека за моей спиной:

– Всех благ господину четвертому принцу.

Хунван также присоединился к приветствию своим звонким голоском.

Поспешно обернувшись, я увидела четвертого принца, идущего по галерее в сопровождении двоих евнухов. Хотя над его головой была крыша, а евнух держал над ним раскрытый зонт, полы его платья были забрызганы водой. Похоже, он тоже пришел, чтобы спрятаться здесь от внезапного ливня. Я тоже быстро поклонилась, приветствуя его.

Окинув взглядом наши лица, четвертый принц равнодушно произнес: