Книга Нерушимый 2, страница 40 – Денис Ратманов

— Есть что сказать?

Я кивнул, и мы отошли подальше от лишних ушей.

— А где Олег? — спросил я.

— У него двести какой-то там бой, шатается где-то. Что у тебя?

Порывшись в кармане, я протянул ему записку.

— Это я нашел с утра под дверью. Подпись «ФМ» странная, как угодно можно трактовать, но расчет был, что я знаю Федора Михайловича.

Читая, тренер скривил рот и выдал:

— Не похоже на Достоевского. Детсад какой-то.

— Они подумали, что я и есть детский сад, и со мной такое сработает.

— Достоевский так не сделает, — качнул головой Лев Витаутович и тряхнул запиской. — Слишком глупо для него.

— А это и не он. Слушайте, что со мной случилось и почему я задержался…

Я рассказал о своем туалетном приключении, поделился соображениями насчет того, как действовать дальше. Витаутович слушал, потирая подбородок, и смотрел себе под ноги, словно пытался на полу прочесть ответ.

Дав мне закончить, он сказал:

— Все так, все правильно, Саня. — Он похлопал меня по плечу. — Только погоди с этим. С такими, как Шустрый и Достоевский, нужно на другом уровне вопросы решать.

— На каком?

— Не на твоем. Не это сейчас главное. Выброси мысли из головы. Сосредоточься на предстоящем бое. Сможешь?

Я кивнул.

— Тогда идем разминаться, — Витаутыч качнул головой в сторону Алексея. — И попытайся хоть немного расслабиться.

— Расслабишься тут… — начал было я говорить, как он меня перебил:

— Помолчи-ка и делай, что говорю!

Сказал резко, я даже не понял, почему такой тон, но в следующее мгновение он положил руки мне на плечи, и меня как будто отключили. Я продолжал стоять, но ощущение было таким, что это не я стою, а Лев Витаутович приклеил меня к своим рукам и не дает упасть. Все чувства не то чтобы отсекло, но очень приглушило. Зато я отчетливо услышал гулкую пульсацию крови, которая будто пошла в обход — через что-то, что ко мне подключилось (Витаутович?) и фильтровало кровь, вычищая из нее кортизол и прочие стрессовые гормоны, успокаивая и наполняя уверенностью.

Продолжалось это несколько секунд, после чего тренер отпустил мои плечи и подтолкнул к Алексею, но я к нему не спешил. Посмотрел Льву Витаутовичу в глаза, задал безмолвный вопрос, и тренер слегка качнул головой, мол, не сейчас.

Тому, что он сделал, сложно было найти рациональное объяснение, хотя, если постараться, то можно. Но я знал, что он имел доступ к Третьему дару Горского, а это — то самое сверхъестественное. И вот с этой перспективы как раз-таки все рационально. Не знаю, что и как сделал Витаутович, но он меня успокоил. Причём чуть ли не на биохимическом уровне.

— Я спокоен, Лев Витаутович, — сказал я.

— Ну и молодец. Против Ибрагимова у тебя только один шанс достойно провести поединок — но для него нужно порхать, как бабочка, и жалить, как пчела. Учти, что он техничнее тебя, а захват у него мертвый — угодишь, считай проиграл.

— Понял. Попытаюсь.

Он махнул рукой, как бы перечеркивая свои слова.

— Не попытайся — смоги.

— Смогу.

Кивнув, я встретился взглядом с Витаутовичем и вдруг понял, что — смогу! Не победить, так хотя бы провести бой достойно.

Мы вернулись к Алексею, вместе с которым я начал разминаться. Параллельно я думал. Сложно выбрать тактику, не зная, как дерется противник. Одно ясно: он сильнее меня. А если нельзя победить силой, надо действовать хитростью: выматывать, обманывать, уклоняться, выжидая свой шанс. Вот только в чем мой шанс? Сделать сабмишн, то есть, заставить его сдаться? Или силенок не хватит? Или уклоняться, бить в ответ и уходить от тейкдаунов?

Тем временем зрительские трибуны понемногу наполнялись. Взгляд выхватил знакомого усача во втором ряду. Мищенко! Я помахал ему, но он меня не увидел.

Грянули фанфары, после чего голос диктора арены попросил нас, спортсменов и тренеров, освободить площадку. Мы вышли за пределы огороженного пространства и встали в толпе других участников. В это время в вип-ложе появились какие-то люди в костюмах, а один из них был в шубе и меховой шапке. Именно он помахал нам рукой, но поприветствовал нас сначала диктор:

— Тишина, товарищи! Слово предоставляется председателю спортивного комитета Михайловской области, товарищу Гришину Виталию Мечеславовичу!

— Суке Гришину, — проворчал стоявший рядом Витаутович.

Председатель облспорткомитета, не снимая шапки, пророкотал:

— Здравствуйте, дорогие спортсмены и зрители, жители славного города Лиловска и его гости! Сегодня, 31 декабря 2022 года, мы собрались, чтобы отметить жаркими и справедливыми поединками день рождения нашего бессменного лидера и вождя, товарища Горского Павла Сергеевича! Со всей нашей бескрайней области собрались лучшие борцы, боксеры, самбисты и так далее…

Он так и сказал: и так далее. Было видно, что говорит человек не по бумажке, а оттого косноязычит.

После Гришина выступили еще какие-то ответственные товарищи, но выступали они недолго, а закончив, исчезли с ложи — видимо, завтракать и выпивать. Я представлял, о чем они думают — подняли ни свет ни заря выступать перед всяким быдлом, а тут закусочка и графинчики запотевшие с ледяной водкой, и икорка черная…

Я сглотнул выступившую слюну — успел проголодаться. Ну, быстренько сломаю ноги Ибрагимову, потом и поем. Всего-то минут пять осталось потерпеть.

Громыхнул гонг, сотрясая внутренности, и некоторое время отдавался звоном в ушах.

— Участникам — приготовиться! — прокатился по залу громоподобный голос диктора арены. — Напоминаю правила…

Участники затихли, слушая диктора. Я тоже слушал, но внутри снова начало пробиваться беспокойство — а вдруг меня поломают так, что парализует? Или вообще шею свернут, а потом скажут, что случайно? Паника начала нарастать, и тренер словно услышал ее, тронул меня за руку и отвел в сторону.

Взяв руками за голову, он кивнул чему-то своему. Выражение лица у него было странным, словно он перемножал в уме многозначные числа или принимал непростое решение. Я попытался узнать, чего он хочет, но ничего не понял, как и тогда, когда приехал к нему домой. Витаутович как будто нарочно скрывал свои мысли и желания. От его взгляда-рентгена становилось не по себе, но я не опустил глаз. Сглотнув, тренер положил руки мне на плечи, приблизил лицо к моему лицу и заговорил:

— Саня, слушай внимательно. Я видел, как ты дерешься. Да, ворчал, да, был недоволен. Но твоя реакция — это нечто. И это твой основной козырь. Просто слушай свое тело, попытайся почувствовать противника. Просто дерись, а остальное предоставь мне.

Я смотрел в его расширенные зрачки, будто загипнотизированный, и отблески ламп казались пламенем, полыхающим в их глубине. От его широких ладоней по моим плечам, спине разливалось тепло уверенности. Я больше не сомневался. Кто сказал, что у меня нет козыря? Еще как есть!