Книга Эхо шторма. Обитель отверженных магов, страница 44 – Яна Кели

— Зачем вы все это говорите!

— Я лишь хочу знать, за что ты сражаешься, почему рвешься туда. Есть ли что-то, что я могу предложить.

Ае показалось, что он издевается:

— Зачем?..

— Раз судьба свела нас вместе, хотелось бы знать, как я могу извлечь выгоду из своего приобретения. Я не привык разбрасываться людьми, но должен понимать, что ты готова работать на меня.

— Какой у меня еще выбор…

— О, выбор есть всегда. Но, если ты так говоришь, направление в полицию тоже, видимо, было единственным выбором. Ты поступила по принуждению?

— Я здесь по принуждению.

— Жаль, что воспринимаешь это так. Откуда ты знаешь, что у меня не будет лучше? Только не говори, что тебе они нравятся, все эти правила, условности, иерархия…

— Мне. Все. Нравится.

— …жесты презрения.

Снова в голове вплыл образ инспектора: «порочит ваш род». Взгляд и слова той эсперки-офицера, словно она ненавидела Аю, хотя они даже не знакомы. Да, их ничего не связывало, кроме дара, никакого родства и крови, только одинаковый статус. Ая все равно надеялась, ее поддержат, но этого не произошло.

— Я знаю, что ты не очень-то верно служила, — Левин отошел и говорил это уже за стойкой на кухне.

Внутри Аи бурлило возмущение, но мориону было, видимо, все равно. В голосе слышалась улыбка:

— Если ты служишь и веришь в систему, должна безусловно принимать и все ее правила. Однако есть противоречивая информация о тебе: нарушения порядка, субординации — не очень-то похоже на верного пса закона, правда?

Он следил за ее реакцией, что-то размешивая в стакане. Ая отвернулась, сжала ткань своей безликой формы. Морион ничего не понимал, это лишь поверхностный взгляд. Знай он, как проявляют себя другие курсанты, не цеплялся бы к ней, ведь она действительно хотела служить. Забить на себя, тренироваться до потери сознания, работать без выходных. Лишь бы доказать, что полезна.

— Если все это не сковывало тебя… что ж, может быть, я ошибся, — Левин поставил что-то на столик. — Тогда…

Он придвинул это ближе, и взгляд Аи уперся в блестящие грани стакана.

— …ты просто глупа? Если тебе нравится система, почему так подставлялась?

Ая посмотрела на мориона, приоткрыв рот, чтобы что-то сказать, но слов не было. Он знал, видел насквозь, как она виновата. Не получилось бы продемонстрировать себя образцовым законником, кого обманывала! Она нарушала правила, хоть и считала это необходимостью. Чем же она тогда лучше других?

Ая была безоружна. Поняла, что в ответ на любое оправдание Левин лишь больше раздавит ее.

— Я просто переоценила себя и была безответственна, — прошептала Ая, обхватывая ладонью стакан. Он оказался теплым.

— А, может быть, это они переоценили тебя и были безответственны?

«Нет!» — тонкие грани впивались в кожу. Не хотелось верить: неужели она так плоха?

— Или, — продолжил мужчина, — недооценили.

Пальцы Аи замерли на стеклянной кромке. Несколько пузырьков стремительно потекли вверх сквозь желтоватую жидкость, вырываясь на свободу. Остальные, более мелкие, прилипли ко дну.

— Не думала об этом?

В голове была каша, Ая запуталась. Если она бездарна, то как ее могли недооценить? Так она сильная или слабая?

А как считал Левин?

Она потянула жидкость из стакана и поморщилась. Во рту смешались резкие вкусы. Горько, кисло и даже сладко.

«Какая разница?» — осеклась Ая. Ей должно быть безразлично, какой он ее считал.

— Что это? — спросил Кай, понюхав свой напиток.

— Просто раствор витаминов. Поможет прийти в себя.

Фыркнув, парень выпил порцию разом.

— Забавно… — пробормотал Левин, отходя. — Кидают неоперившихся воробушков в пекло, при этом требуя безукоризненного подчинения системе. Правила которой писали не маги, но те, кто верит в свою исключительность, чтобы давать указания. А потом они же выбрасывают сломавшихся магов мне, потому что не знают, что с ними вообще делать.

Ая не понимала, кому обращено послание. Возможно, Левин говорил с Вадимом, но она снова почувствовала на себе его взгляд:

— А воробушек сидит и винит во всем себя.

Ае захотелось сжаться. Она не знала, куда себя деть, снова хлебнула теплую жидкость. Пропали силы сопротивляться, пожалела, что вообще открыла рот.

— Что ж, ты вправду много на себя берешь.

Голос Левина звучал дружелюбно, но на лице не было улыбки, даже, казалось, наоборот, уголки губ опустились ниже.

— Дже-ей! — обратился он к кому-то.

В ответ была тишина.

— Я знаю, ты там.

Левин открыл дверь, в коридоре сразу послышалась какая-то суета. А потом в кухню медленно, чуть покачиваясь, вошел красноволосый парень. Он походил на любителя показать себя. Все кричало о дерзости: яркая челка на глазах, уши истыканы серьгами, кричащая одежда в черно-алых оттенках. Вот такие и устраивали дебош в городе по ночам.

— Джей проводит вас. Считайте его за старшего.

Парень посмотрел в сторону гостей и улыбнулся, подняв руку со странным жестом, два пальца вверх.

Ая быстро глянула на Кая, а он — на нее. В его глазах была растерянность, а потом что-то кольнуло ее и его как будто тоже, и вот снова показался классический Германо с маской отвращения. Ая встала, чтобы идти, куда там хотели эти морионы.

— Я серьезно насчет партнеров, кстати, — сказал Левин, и она застыла. — Вы двое. Тренировки, задания, если будут — делаете оба. Вместе. Это значит, что каждый отвечает за другого.

Он водил пальцем туда-сюда, словно определял что-то среди бывших курсантов в считалочке.

Кай вскочил:

— Что!?

— Да? — Левин поднял бровь. Он выглядел довольным.

Подождав ответа, которого не было, продолжил:

— Я же сказал, нужно уметь работать в команде, если хочешь что-то вообще здесь делать. Она неплохо владеет энергией, тебе не помешает поучиться, прежде чем… помогать мне. А ты, — он посмотрел на Аю. — Может быть, свыкнешься с тем, что кто-то может быть слишком близко.

Резкий приток злости ударил в голову.

— Пошли, куда там нужно, — бросила она, направившись к выходу.

Парень с красными волосами на секунду опешил, но посторонился.

Когда Ая схватилась за дверь, услышала позади уже более мягкий, напоминающий мурчание, голос Левина:

— Я ведь не ответил на твой вопрос. Надолго ли ты здесь?

Ая застыла, не оборачиваясь. Держала ручку. Перед глазами стояла текстура дерева, чуть облупленная краска.