Книга Мой маленький секрет, страница 30 – Софи Вирго

— Хорошо. Я тебя услышал. Только ни один ребенок, рожденный от суррогатной матери, не будет тобой так любим, как если бы его выносила твоя любимая, — в точку сказал. — Ты бы прошел всю беременность вместе с ней… Но похожий ответ я и ожидал услышать. Даже обидно, — с силой сжав кулаки, он взял себя в руки и продолжил. — Поэтому я пришел сюда с двумя вариантами решения, и от одного ты отказался. Раз по пути «пряника» мы не пошли, пойдем по пути «кнута», — глаза снова стали холодными и злыми.

Когда он так смотрит на конкурентов, тем обычно приходится туго. Кто поумнее, сдаются сразу, тем везет, а вот кто сопротивляется… Он всегда находит способ сломать.

— Дедушка, давай без этого? — попытался остановить его, пока мы крупно не поругались и не вышли на тропу семейной войны.

— И не подумаю. Если через два года я не увижу в твоем паспорте штампа и кольца на пальце, вся моя доля в бизнесе перейдет, — а вот тут он замялся, но взгляд не отвел. На примете кто-то есть, но кто этот человек, он так и не говорит, а после паузы продолжил, — и ты оставишь эту должность. Ее займет тот, кому есть ради кого все это сохранять и преумножать, — жестко отчеканил он, ударив по столу.

— Это абсурд. Ты сам себя слышишь? — я резко подскочил со стула, готовый кинуть что-то в стену от внезапно вспыхнувшей злости. — Да я хоть завтра пойду поставлю штамп в паспорте и, показав его тебе, спокойно разведусь. Ты это понимаешь?

— Да, ты можешь так сделать, только это бессмысленно. В завещании четко прописано, что условие будет выполнено только тогда, когда у вас будет минимум двое детей. Тогда можешь разводиться. Доля в бизнесе будет равноценно поделена между моими правнуками и внуком. И твоя жена должна быть одобрена мной! Я не подпущу к тебе недостойную женщину! Все ясно? — взревел, как раненый зверь, старик.

— И по каким критериям ты собрался определять степень ее достоинства? Облегчи мне жизнь, давай, — не удержался от иронии в голосе.

— Не иронизируй. Я все сказал, это мое последнее слово, — ровно проговорил каждое слово.

— И кому же конкретно все отойдет? Мне просто любопытно, с кем потом придется конкурировать, потому что я никого не собираюсь искать. Создам свою фирму, мальчик взрослый, с опытом… — более спокойно пытаюсь с ним поговорить.

— Это не столь важно. Человек сейчас далеко. Но могу сказать, вы с ним связаны, но ты его не знаешь. Увы… — он отвел мрачный взгляд в сторону, словно ему и впрямь жаль, что я не знаком с этим человеком.

— Господи, это абсурд какой-то, — потирая лицо руками, пытаюсь согнать с себя этот абсурд. — Я не могу поверить, что ты совершенно серьезно об этом говоришь.

— Ты пока перевари эту информацию. Отсчет начинается с сегодняшнего дня. Два года, внук. Ни днем позже. И, да, — уже стоя около двери, он развернулся, — могу сказать лишь какую я точно рядом с тобой не одобрю.

— Я весь во внимании, — устало ответил, сил совершенно не осталось.

— Такую, как твоя мать. Алчную, жадную, ищущую выгоду и которая никогда не упустит большой кусок пирога. Да ты и сам знаешь, какие мне нравятся девушки. Вспомни свою бабушку. Вот пример настоящей любящей жены и матери.

— Почему ты так ее не любишь? — никогда не мог понять, почему он не любит мать. Да, она не святая, и в принципе, все что он сказал, подходит ей, но она… мать. Хоть я не получал от нее должной ласки и поддержки. Факт остается фактом, я должен о ней заботиться.

— За то, что она оказалась… — он явно хотел сказать, что-то колкое, но удержался. — Не мой секрет, не мне его тебе рассказывать. Скажу лишь так.

И за ним закрылась дверь, а я остался стоять в смятении. Как ему объяснить все? Неужели он думает, что мне так важны его акции? Я сам могу построить империю. Да, жизни не хватит, чтобы добиться такого результата, но… Я столько сил вложил в эту компанию за эти годы. И вот сейчас. Срок дедушкиного договора подходит к концу. Осталось четыре месяца, и он явно намекает, что намерений он не оставил. Мать сходит с ума, подсовывает мне всякие варианты, а меня от этих безмозглых дочерей олигархов воротит. Есть и умные, но с ними страшно жить. В их глазах ни грамма искренности. Сожрут и косточек не оставят. Олененок, вот в чьих глазах была искренность, любовь… Только с ней я бы мог создать семью. Но мы бы никогда не были счастливы. Я должен был так поступить, но никому и никогда не скажу почему.

— Игорь, ты нас слушаешь вообще? — отвлек меня от мыслей Олег.

— Да, я тут, — и в очередной раз перевернул песочные часы, чтобы немного отвлечься от суеты.

— Может уже выкинешь их? — и кивнул на подставку с Эйфелевой башней и теми самыми песочными часами. — Четыре года прошло. Пора двигаться дальше, — умом понимаю, что он прав и хочет, как лучше, но гнев моментально вспыхивает внутри и я даю ему волю, потому что только с этими двумя я могу себе это позволить без опаски.

— Закрыли тему. Не смейте в это лезть, — рыкнул на друзей и борясь с желанием притянуть к себе сувенир как можно ближе, чтобы не забрали.

— Игорь, срок условий твоего деда скоро закончится, у тебя нет кандидатки даже. Ты всех по этой меришь, — с каким-то отчаяньем он машет в сторону злополучной подставки. — Очнись, наконец!

— У этой есть имя. И не смей говорить о ней, — цежу сквозь зубы, не желая ругаться из-за этого. — Мне плевать на условия деда. Значит потеряю контрольный пакет. Переживу как-нибудь.

На долгую минуту все погружаются в молчание. Каждый переваривает полученную информацию. Они то и дело пытаются сказать, что-то, но не произносят ни слова. Но увы, шок длится не так долго, как мне бы того хотелось. Сейчас будет еще больше вопросов, на которые я вряд ли смогу ответить.

— Ты серьезно? — спокойно спрашивает Вадим, смотря на меня растерянными глазами.

— Абсолютно. Если он не передумает, придется подчиниться и уйти. Я не гонюсь за его состоянием. Смогу и сам подняться, — слова даются с трудом, но это факт. Я давно принял такое решение и не жалею.

— И тебя не смущает, что придет какой-то левый человек на все готовое и не дай Бог развалит все?

— Нет, Дим. Не все равно. Но и плясать под дудку деда я не хочу. Если он не оставит эту идею, значит так нужно, — пытаюсь говорить, как можно ровнее, не хочу ссор между нами.

— Я тебя не понимаю, — машет он головой, но не стремиться в отличии от Олега переубедить. — ты до сих пор ее любишь? — лишь киваю его словам. — Тогда может стоит найти ее?

— Нет. У нее своя жизнь, у меня — своя, — слова срываются с языка быстрее, чем я успеваю, что-то подумать и куда резче, чем мне того хотелось бы.

— Да твою же через кочерыжку. Игорь, так нельзя, — снова взбеленился Олег.

— Ребят, есть причины, по которым я не буду ее искать. Все, закрыли тему. Давайте лучше решать, что еще можем предложить этому чертовому французу, будь он неладен, — устало потер переносицу, уводя нас от больной темы.