Книга Шрам, страница 63 – Андрей Двок

Когда Матей доложил мне результаты допроса, я призадумался, как же мне дальше поступить. Хотелось нанести ответочку Тодору тер Кравос, очень уж он меня достал. Так, когда-нибудь покушение может и удастся. Но я никак не мог придумать, как это сделать.

Король запрещал усобицы, но даже если я притащу к нему этих уродов, то доказать ничего не смогу. Слово простолюдина против слова аристократа? Даже не смешно. Но сидеть только в защите, это стопроцентно проигрышный вариант. Буду думать, что делать с этим бароном.

А пока мне надо разобраться с «засланцами» и предателем. За то, что они пытались сделать, всем им — смерть, без вариантов. Вопрос в другом, как лучше их казнить? Надо дать людям прочувствовать, чем чревато преступление против меня. Чтобы точно осознали, что к ним приехал не «юноша бледный, со взором горящим», которого по малолетству можно и обмануть, и предать, и даже попытаться убить.

Так-то я, конечно, не похож на домашнего мальчика, но их опасений пока ничем не оправдал. Оряховцы вначале себя «накрутили», особенно после того, что им нарассказали мои наемники. Но дни шли, жителей я не грабил, девок не насиловал, младенцев не ел, вообще никак не сумасбродствовал. А может, все про меня врут?

Подумав, решил кравосцев убить лично. Продемонстрировать оряховцам, что и без охраняющих меня взрослых дяденек я могу разобраться сам. А предателя, как ни крути, необходимо наказать суровее. Он должен стать примером для остальных, потому как и преступление у него более тяжелое.

Как я говорил старосте при встрече, когда мой наемник тянулся к нему с ножом, за проявленное им неуважение по отношению к своему господину, быстрая смерть — это милость. Виновный должен в полной мере осознать свою вину и прочувствовать наказание. Переборщить не боюсь. Сейчас в этом мире такое время, когда на казнь приходят, как в театр. Еще и детей приводят. Решил здесь жить, придется соответствовать.

Подождал, пока подживет нога, и вот, собрал селян на «представление». Нога еще, к сожалению, болит, но двигаться мне не мешает. Только прихрамываю немного. Кравосцы не покалечены и могут сражаться. На допросе они не стали запираться и их не пришлось пытать.

— Оряховцы! — мой голос загремел над площадью. — Эти люди посмели подло напасть на меня. Трусливо спрятавшись, под покровом ночи, они попытались расстрелять меня из луков. Побоялись выйти против меня даже втроем на одного.

Площадь глухо загудела.

— Многие годы из Кравоса в наше баронство приходят подонки, которые разоряют нашу землю, грабят дома, убивают мужчин, насилуют женщин, угоняют скот! Это делают такие, как они, — я указал рукой на кравосцев.

Гул на площади усилился.

— Я положу этому конец и начну вот с этих мразей! Сделаю это лично! — чтобы меня было слышно, я почти перешел на крик.

— Смерть кравосцам! Убей их, господин! Отрубить головы! Сжечь! — гул толпы перерос в гневные крики.

Я кивнул своему десятнику, все действия у нас были обговорены заранее. Драться мы должны были коротким оружием, без щитов и доспехов. С моего первого противника сорвали дерюгу, надели пояс с коротким мечом и поставили напротив меня.

— Начало по команде, — пояснил Матей кравосцам и обернулся ко мне. — Вы готовы, господин?

Я демонстративно зевнул и утвердительно кивнул головой.

— Нача..., — начал подавать команду десятник.

Ха! Я молниеносно выхватил меч и провел рез вправо, чуть ниже пупка. И сразу отшагнул назад.

— ...ли, — растерянно закончил Матей.

— Иииии!!! — над площадью взлетел полный ужаса визг.

Кравосец даже не успел вытащить меч и сейчас пытался удержать вываливающиеся из живота кишки. У него не получалось. Вскрытый живот обильно кровоточил и штаны кравосца висели мокрым красным мешком. Сизые противные «змеи» вывалились из разрезанного живота.

Кравосец хватал их скользкими окровавленными руками, пытаясь удержать, но они выскальзывали из рук и падали на грязную землю. Из искаженного в гримасе боли и ужаса рта продолжали нестись какие-то нечеловеческие звуки. О, вспомнил! Так кричат раненные кони.

«Представление» стартовало удачно, продолжим. Я нацепил на лицо безумную улыбку. Помните, как Шварц в «Близнецах» улыбался после первого в жизни секса? Вот так я и улыбнулся. Тренировался вчера в зеркальце свое бронированное. Даже мне от моей рожи не по себе было, что уж сказать об односельчанах.

Не переставая лыбиться, я осмотрелся по сторонам. На площади затихли все звуки, резал слух только медленно затихающий визг первой жертвы. С нечитаемым выражением лица оряховцы таращились даже не на кравосца, а на меня. С первым пора заканчивать.

Я шагнул к еле стоящему на ногах преступнику и широким мощным замахом нанес горизонтальный удар по шее. Визг моментально оборвался. Голова чуть подпрыгнула и, ударившись о землю, откатилась к одному из моих дружинников, а тело в тот же миг рухнуло в уже образовавшуюся на земле кровавую кашу.

— О! Подержи-ка, — «обрадовался» я и, подобрав голову, всучил ее в руки воина.

В полнейшей тишине я подошел к обезглавленному телу, отрезал кусок кишок и вернулся к дружиннику.

— Дай-ка топор, — забрал я у него оружие.

Мне нужно было что-то подходящее, чтобы протолкнуть кишку в горло. Воин держал отрубленную голову с безвольно открытым ртом на вытянутых руках. Я перехватил топор поудобнее и стал проталкивать топорищем кишку в раззявленный рот.

На площади стояла полная тишина, только я громко пыхтел, проталкивая кишку в отрубленное горло. Кто-то громко икнул. Наконец я с радостным возгласом пропихнул кишку наружу, протянул ее на половину и связал отрубленные концы.

— Держи, — повесил я ему на руку страшный трофей на не менее страшной петле. — Так удобнее будет!

А в свободную руку вернул ему топор, измазанный кровью и слизью. Дружинник резко отвернулся от меня и его мгновенно согнуло пополам:

— Бууээээ....

Я осуждающе покачал головой и, повернувшись к своим слугам, стоявшим неподалеку, потребовал воды. Надо было обмыть руки. На самом деле, как вы наверняка догадываетесь, я не испытывал тех эмоций, которые старательно демонстрировал зрителям. Меня самого тянуло проблеваться. Но, ноблесс оближ*, я должен отыграть выбранную роль до конца и быть убедительным.

* - «Noblesse oblige» — французский фразеологизм, буквально означающий «благородное (дворянское) происхождение обязывает». Переносный смысл — «честь обязывает» или «положение обязывает» — власть и престиж накладывают известную ответственность.

— Давай следующего! — крикнул я Матею.

Вывели второго кравосца. Тот пытался упираться ногами, но лишь бессильно сучил ими по земле. С него тоже сдернули дерюгу, нацепили на пояс меч и поставили передо мной.

Несостоявшийся убийца смотрел на меня остановившимся взглядом и заметно дрожал. Я благосклонно кивнул десятнику.