Книга Душа Пандоры, страница 16 – Марго Арнелл

Деми послала ему усталый взгляд.

— Ты жить не можешь без постоянных издевок, да? — Не дождавшись его ответа, равнодушно добавила: — У меня нет друзей.

— Не удивлен.

— Никиас, — тоном матери, утомленной тем, что приходится разнимать непослушных детей, попросила Ариадна. — Хватит изводить Деми.

— О, я еще даже толком не начинал.

— Но стоит уже закончить.

— Хватит, — прикрикнула Кассандра. — Замолчите оба.

Никиас в бешенстве развернулся к пророчице, и на короткое мгновение Деми показалось, что та сейчас отшатнется. Что она видела в его глазах в это мгновение? Чего боялась?

Кассандре быстро вернула себе невозмутимый вид. Взглянув на Деми, припечатала:

— Ты никуда не вернешься.

Показалось, на нее обрушилось алое небо.

— Что? Я не…

— Ты не вернешься домой. Я не позволю тебе вернуться.

Деми с мольбой взглянула на Харона, но тот лишь покачал головой. Без ледяной ненависти, что текла по венам Никиаса вместо крови, без сожаления, что плескалась в глазах Ариадны. Равнодушный жест, простая констатация факта, беззвучное, но непреклонное «нет».

— Мы не знаем, как скоро Арес узнает о том, что мы отыскали Пандору, — бесстрастно сказала Кассандра. — Но, как и любой бог, он может чувствовать, когда приоткрывается завеса между Грецией и Алой Элладой. И, как любой бог, он может стереть тебя в пыль.

Деми вздрогнула.

— Причем сделать это в Греции Изначального мира, где сила каждого из нас приглушена из-за того, что наших богов — наших покровителей — нет рядом.

— Вот почему я так долго тебя искала, — пояснила Ариадна. — Нити постоянно путались и приводили меня к тупику.

Она выглядела растерянной, едва ли не несчастной, и как только их взгляды пересеклись, тут же отвела свой.

— Моя мама… — Деми качала головой, не в силах поверить в то, что ее не отпускают в родной мир. — Она же сойдет с ума от беспокойства.

— Всем нам приходится чем-то жертвовать, — веско сказала Кассандра, остановив на ней тяжелый взгляд.

Деми словно падала в бездонную пропасть. Чувство, будто из-под ног выбили опору, и, кричи не кричи, тебя ждет мучительно долгий полет в неизвестность.

Да, она не типичная девушка, этакая примерная дочка, что хранила теплые воспоминания о днях, проведенных с мамой, об их долгих, душевных девичьих разговорах. Она вообще не хранила воспоминаний — лишь осколки разбитой на части реальности где-то глубоко в собственной голове.

И все же…

Деми могла попросить хотя бы перенести маму сюда, хотя бы на пару мгновений. А потом представила Элени Лабракис в мире под алым небом, полным богов и чудовищ. Ее мама этого не заслужила. Она не заслужила дочь, которая однажды уничтожила целый мир и вместо него породила терзаемую божественными войнами и наводненную бедствиями Алую Элладу. Каково Элени будет жить с этой правдой?

Значит, Деми придется остаться в чужой, отраженной реальности, став сиротой при живых родителях? А ее маму ждут долгие ночи без сна и попытка смириться с мыслью, что ее дочь бесследно исчезла?

Деми должна исправить то, что натворила когда-то ее инкарнация. Но не такой ценой. Не такой…

— Вы можете хотя бы поговорить с мамой, объяснить…

— Рассказать об Алой Элладе? Смертной? Нет. Разумеется, нет.

Не верилось, что прежняя жизнь закончена. Что дверь в Изначальный мир, в нормальную, лишенную магии Грецию навсегда для нее закрыта. Но Ариадна отводила взгляд, а Кассандра и Харон, напротив, смотрели непреклонно. Желания Деметрии Ламбракис никого не интересовали. Что уж говорить о безымянной для них Элени…

— Пожалуйста…

Деми хотелось быть сильной или хотя бы казаться сильной, пока она просила Харона о помощи, но голос срывался, а все тело трясло.

— Я сказала нет, — отрезала Кассандра. — Никиас, поручаю тебе следить за Пандорой. Чтобы не сбежала и не доставила нам больших неприятностей.

Похожая на оскал улыбка Никиаса словно говорила о том, что скорее неприятности Деми доставит он.

Обхватив себя руками за плечи, она вспоминала мамин образ, понимая, что Элени Ламбракис так им и останется — оттиском, отпечатком в ее голове. Образом, а не живым, любящим человеком, который охотно разделит все ее радости, печали и беды.

Деми отчаянно прогоняла слезы — такого удовольствия Никиасу она не доставит. Выплачется, когда окажется в одиночестве.

— Мы придумаем, как решить проблему с твоей памятью, — сказала Кассандра, как будто это единственное, что ее сейчас волновало.

Незнакомому Деми юному эллину, почти ребенку, она велела созвать в комнату всех Искр Гекаты. Вопреки ожиданиям Деми, среди них оказались не только девушки, но и молодые мужчины. Однако никто из них, заглянув в ее разум, не сумел сообщить ничего дельного. Кассандра не скрывала своего разочарования.

— Гея свидетельница, я этого не хотела, но утром вместе с Искрами Гермеса или Ириды придется послать весточку сестрам Грайям.

Что-то в голосе пророчицы заставило Деми насторожиться.

— Почему утром? — вырвалось у нее.

— Вижу, ты разделяешь мое нетерпение, — усмехнулась Кассандра. Поморщившись, неохотно объяснила: — С тех пор, как Нюкта, богиня ночи, примкнула к Аресу, Эллада будто разделена на две половины. Днем, пока царствует Гемера, мы в безопасности, но ночью… Порой уродливые куклы Ареса отправляются на охоту, и тогда настает пир химер.

Деми вздрогнула. Химеры… Полулюди со звериными частями тела, твари, словно выдуманные чьим-то воспаленным рассудком. Даже то, что она видела их своими собственными глазами, не мешало принимать их за сон. Несомненно, кошмарный.

— Разве им недостаточно тех, кто сражается в Эфире?

— Обычные люди для химер словно куклы, их легко сломать. Легче, чем Искр и хорошо обученных воинов. А потому, пока армия Нюкты царствует в Алой Элладе, в безопасности не будет никто. Все, что нам остается — молить богов и дожидаться рассвета.

Деми прикрыла глаза. Рассвет для эллинов был освобождением, для нее — огромным шагом назад. Ластиком, стирающим самые важные, самые ценные воспоминания. Жаль, с ней не было блокнота, который рано утром дала ей мама. Деми бы написала себе, утренней и непомнящей ничего, краткие послания. Например, «не позволять Никиасу себя задеть и понять, какой он, настоящий, под всеми своими масками», «подружиться с Ариадной — она очень милая и, кажется, единственная, кто по-настоящему за меня переживает». А еще — «хоть раз рассмешить Харона, чтобы узнать, способны ли бессмертные проводники душ улыбаться». Правда, ей самой сейчас не до улыбок.

Стук в стену (здесь не было дверей) заставил Деми вздрогнуть и резко распахнуть глаза. На пороге стояли косматые старухи с седыми волосами. Было заметно, что они не слишком-то рвались жить среди людей. От них прямо-таки несло рыбой и тиной. Однако Деми в ужасе воззрилась отнюдь не на их прически или видавшие виды балахоны, словно сшитые из потрепанной серой мешковины.