Книга Ведьмина дорога, страница 87 – Наталья Авербух

— Чего загрустили, люди добрые? — весело спросил он. — А вот не послушать ли вам песню о лебеде, который был первым среди равных, но превращён в жаркое?

* * *

Когда все разошлись, Рамона заперла кабак, постелив перед тем школяру на лавке. Юнец весь вечер после ухода брата-заступника только тренькал на лютне да пел свои песенки, не замечая ни взглядов, ни окликов собравшихся сельчан. Так ничего от него не добились, а напрямую спрашивать поостереглись. Он безропотно смирился со скромной постелью, и с тем, что кабак будет на ночь заперт и даже не подумал запроситься на сеновал. Всё твердил, что так давно не спал под крышей, что теперь готов лечь хоть на чердаке, хоть в погребе, за что получил по шее полотенцем: в погребе Рамона хранила колбаски. Когда все, наконец, разошлись, улеглись, погасили огни и затихли, кабак окутало облачко тумана, которое вскоре превратилось в человеческую фигуру, неясную в слабом лунном свете. Фигура метнулась по улице, но остановилась, в нерешительности оглядываясь.

— Я тебя вижу, — с усмешкой сказал знахарь, выходя из тени кабака.

— Что тебе надо? — высоким голосом спросила фигура.

— Я у тебя это хотел спросить, — хмыкнул знахарь. — Что это ты сегодня устроила?

Вейма тяжело вздохнула и прислонилась к стене. Её трясло от голода и усталости и разговаривать со слишком умным знахарем, от которого всё ещё пахло отпугивающими вампиров травами, ей вовсе не хотелось.

— Сам догадайся, — грубо предложила она.

— Я и догадался. А что ты сделала с остальными? Что это ещё за Эб из Анша?

— Не твоё дело, — жёстко ответила девушка.

— Вампирские чары, — сам себе кивнул знахарь. — И меня так можешь?

— Тебя — не могу. Доволен? Иди ещё на всю деревню покричи, какой ты умный!

— Теперь ты скажешь мне, что с нашей ведьмой? Почему она на меня свои дела свалила? Почему осталась в замке? Почему не сбежала?

— Она потеряла силу, — неожиданно призналась вампирша. — И теперь деревня осталась без ведьмы, разве в тебе что-то проснётся.

Знахарь посмотрел прямо в глаза вампирши. Вейма не знала, что он видит, что он вообще можешь различить в ночной темноте.

— Ты… — не выдержала она. — С тобой что-нибудь случилось? Лес с тобой разговаривал?

— Нет, — отозвался знахарь. — Не разговаривал.

— А раньше?

— Иногда. Когда мне было нужно.

— А сейчас нужен ты.

Знахарь отвернулся.

— Видимо, не настолько.

Вампирша пожала плечами. Разговор начал её утомлять.

— Ты всё узнал, что хотел?

— Пожалуй.

— И что теперь? Зачем ты ждал меня и расспрашивал?

— Ничего. Хотел убедиться.

Он отвернулся и, не говоря больше ни слова, зашагал по улице в сторону своего дома.

Вейма огляделась. Они договаривались с Липпом о встрече, но где его искать? Вопреки человеческим сказкам вампиры не чуяли друг друга, и найти собрата будет непросто. Не идти же, аукая его, как в лесу!

В это мгновение Вейма услышала голос, такой тихий, что его не уловил бы и оборотень, и голос этот принадлежал как раз Липпу:

— Ну, где ты пропадаешь? Иди ко мне!

Вампирша кивнула, сама не зная, зачем, и побежала по улице.

— Уф! — вздохнула она, входя в пастушью хижину, которую невесть почему облюбовал Липп. Там, несмотря на летнее тепло, горел огонь в очаге, бросая на стены красные отсветы. — Я думала, я там умру! Ещё одного такого дня мне не выдержать!

— Ты думала! — разозлился собрат. — А мне каково?! Я чуть не надорвался! Враг бы побрал Исвара, чтоб ему с Заступником встретиться! Брат-заступник так не сопротивлялся! А этот… «Что ты сделала с остальными?..» «Что за Эб из Анша?». Тьфу! Всю деревню накрыл, этот как заколдованный! Ещё и смердит от него!

— Перестань, — попросила Вейма.

Что-то её тревожило, и это было не злостью собрата. Она пристально вгляделась в лицо Липпа. Тот осунулся, смертельно побледнел, глаза ввалились и был вампир как никогда похож на ожившего мертвеца. А ещё в хижине пахло вином и кровью. Человеческой кровью. Ещё смердело потом, грязной одеждой, овцами, поэтому-то вампирша не сразу сообразила… да и усталость… Когда ей стало ясно, что искать, она быстро увидела бесчувственное тело, валяющееся на полу у самой стены. Как же его… пастух, чей брат увёл Магду… Натес.

— Ты… — ослабела от ужаса вампирша. — Ты его… убил?! Ты же обещал! Ты же клялся!

— А ты думала, всё так просто?! — вызверился вампир. — Ты думала, я волшебник, рукой взмахну, и все забудут, что тебя знали, не увидят, что ты женщина, да?! Что я буду тут сидеть на одном вине и подавлять умы целой деревни? Да там один Исвар стоит целого монастыря праведников! Ты хочешь, чтобы всем было хорошо, но так не бывает, дура ты эдакая! И если ты хочешь завтра пойти и изображать Эба из Анша дальше, смирись, что этот дурак умрёт или найди мне другую пищу! Я её искать не стану, мне некогда! Я чудовище, ты тоже чудовище, и власть над людьми Освободитель не даёт просто так! Кто-то должен платить! Так пусть же они платят!

Он ткнул ногой в бесчувственное тело пастуха.

— Они — не мы, не прозревшие! — зло продолжал он. — Они — пища и поступать с ним надо как с пищей. Кто не хочет — пусть придёт к нам, прозреет и обретёт свободу! А ты — ты выбирай! Кто тебе дороже?! Этот пьяный дурак или твоя подруга? И если подруга — не мешай, потому что всех спасти я не сумею.

— Ты что, проповедник? — разозлилась и Вейма. Её с трудом держали ноги, созданная Липпом иллюзия держалась и за счёт её усилия, да и разговор с Флегонтом сам по себе мог отнять все силы. Шутка ли! Вывести брата-заступника на чистую воду, не позволить ему запугать деревню! Вейма ни словом не солгала, именно так и полагалось поступать со свидетелями, но если бы выпивший хорошего вина (и крови!) Липп не старался, то Флегонт непременно заподозрил бы неладное в таком удачном появлении школяра. А теперь Липпа самого шатает от усталости. И — Натес. Это было страшно. Она никогда не любила этого пьяницу, но… невинный человек, который может расплатиться жизнью — по её вине…

— Заткнись, — вдруг сказал вампир, напряжённо прислушиваясь. На его лице отражалось крайнее удивление. — Сюда кто-то идёт.

Вейма прислушалась тоже и тоже удивилась. Ноги отказали, и она плюхнулась на пол.

— Этого не может быть, — слабо проговорила она.

* * *

В замке веселье не стихало, а, когда пронёсся слушок, что брат Флегонт куда-то отправился, все развеселились ещё больше. Приставать к перепуганным местным служанкам покуда не решались — знали, что духовный советник Дюка угрозы свои выполнит и не поморщится, но вот запасы барона грабили со спокойной душой. За это Флегонт не спросит, глядишь, ещё спасибо скажет. Магда сидела в своём сарае и зябко ёжилась от ночной прохлады. О ней действительно забыли, войско Дюка было таким же беспечным, каким оно предстало перед ней в Корбиниане. Как они собирались завоёвывать власть? Или надеялись, что с дочерью и наследницей Фирмина в плену они могут требовать от баронов чего угодно? Это всё её не касалось. Касалось только — сколько дней — или часов ей ещё жить, дышать, смотреть на ночное небо сквозь доски сарая?