Книга Корона Тафелона, страница 36 – Наталья Авербух

Виль расхохотался.

— Мне ничего не известно, — осторожно произнёс монах и отвёл взгляд.

— Маглейн, выкладывай-ка начистоту, — предложил Виль, всё ещё посмеиваясь. — Ты же сама плакалась, что дерева не хватает. Откуда взяла?

Ведьма с укором взглянула на своего названного брата.

— Я ничего не знаю об украденной палке, — отчеканила она.

— Маглейн!

— Как ты мне надоел… Не знаю я ничего! Утром выхожу — лежит. На куски кто-то разломал. Видать, не ты один слышал.

— Ломать-то зачем? — не поняла Врени.

— Зачем-зачем, — хмыкнул Виль. — Затем же, зачем наша Маглейн тут же распилила добычу. А, Маглейн? Чтобы вернуть было нельзя, если вдруг потребуют. Хороши у тебя порядки, Увар. Кто тут такая бестолочь, чтобы красть у вампира?

— Тише говори, — приказал Увар. — Тут не все знают, что князь-то вампир. Нечего ребятам зря дёргаться.

— Ах, не все, — гадко усмехнулся убийца. — Что хоть сделаешь с тем, кто это натворил?

— А ты его знаешь? — уточнил Увар. — Или сам сестрице подсобил?

— Я - нет. А вот эти двое — догадываются. Маглейн, скажи по-хорошему, пока папаша Виль вежливо спрашивает.

Магда опустила взгляд.

— Значит, мальчишка, — заключил убийца. — Взрослых Маглейн покрывать бы не стала, а мальчишку пожалела. У самой дочь-неслух растёт.

— Умный слишком, — огрызнулась ведьма и потянулась за недоделанной фигуркой. На её злость духи слетались как мухи на варенье и скоро могли прийти видения будущих убийств. — Я ничего не знаю, только Фатей единственный близко подходил и вопросы задавал. Что да почему да какое дерево нужно да как его готовят. Даже просил дать самому попробовать, но я его прогнала: и так дерева не хватает, а тут он ещё пристаёт.

— А ты ему говорила, зачем это надо? — спросил Увар.

— Я говорил, — сознался Юлди. — Я сказал, что это нужно, чтобы подружиться со здешним переводчиком.

Увар сплюнул.

— Пороть вас некому, — процедил он и ушёл.

— Выпорет мальчишку-то, — засмеялся Виль.

— А ты и рад будешь, — рассердилась ведьма.

— Да мне дела нету. А ты дура, Маглейн. Из прихоти чуть переговоры не сорвала.

— Я?!

— Ну, не я же. Умнее надо быть, при дураках язык не распускать. Подумаешь, закончилось дерево. Значит, не надо физантцу этому ничего дарить. Освободитель не помогает.

— Зато мне работа помогает, — огрызнулась ведьма.

— Отупеть она тебе помогает, — не унимался убийца. — На что ты годишься со своими деревяшками?...   Нет чтоб папаше Вилю про колодец рассказать.

Юлди отложил свою работу, встал, пробормотав что-то насчёт стоящего перед ним долга вступиться за «этого бедного мальчика» и ушёл.

— Экие монахи пошли деликатные, — засмеялся убийца и снова отнял у ведьмы нож и деревяшку. — Хорош отдыхать, Маглейн, давно с духами своими не общалась. Пошли, спросишь, где колдун и в каком князь настроение после твоей выходки.

— После моей?!

— Ну, не моей же. Пошли-пошли. Обещала слушаться брата, а без понукания шагу не ступишь.

* * *

Виль вывел её из лагеря на берег реки. Весна была в самом разгаре, всё цвело и зеленело, но взгляд ведьмы равнодушно скользил по чужому лесу, чужим горам и протекающему рядом ручью.

— Чего ты хочешь? — спросила Магда, когда они отошли от лагеря шагов на десять.

— Отведи от себя взгляды, Маглейн, — приказал убийца.

— Зачем?! — поперхнулась ведьма. Виль не ответил и она опустила голову. Ну да, обещала слушаться. О чём Виль вообще думал, договариваясь с ведьмой? Нашёл служанку. — Не смотри на меня тогда.

— Вот ещё новости, — удивился Виль. — Выдумала тоже.

— Я не могу отвести взгляды, когда на меня смотрят, — объяснила Магда.

— Стесняешься, Маглейн? — мерзко ухмыльнулся убийца. — В бою тоже стесняться будешь?

— В каком бою?!

— Мало ли… — туманно ответил Виль. — Чего стоишь? Колдуй давай, пока я добрый. В самом деле выпорю однажды, будешь знать, как папашу Виля злить.

Магда пожала плечами и сбросила башмаки. Трава приятно защекотала босые ступни. Наклонилась, вдохнула её запах. Достала нож, срезала дёрн, копнула земли. Отряхнула руки, погрузила в воду пробегающего мимо ручья. Достала иголку, заколотую у ворота, аккуратно уколола палец. Новички, бывает, ножом как рассекут себе ладонь… брр… Чем думают? Как они потом будут этой рукой пользоваться, пока не заживёт рана? А то и на всю жизнь останется стягивающий кожу шрам. Дураки, одним словом. Дуракам колдовать нечего, и дурочкам тоже.

Магда осторожно стряхнула первую каплю в воду. Вторую — в землю. Третью каплю послала по ветру. И аж задохнулась от прилива колдовской силы.

В этой земле никогда не было ведьмы.

Не было никого, кто бы связывал здешнюю силу, кто бы брал для себя, что нужно, а остальное придерживал бы до поры. Живая, сырая, непокорная земля простиралась вокруг.

Магда здоровой рукой взяла ком земли, стряхнула в него последнюю каплю из раны, размяла…

Во имя полной луны — и луны нарождающейся. Во имя утреннего солнца — и солнца вечернего. Во имя весенней травы, новой листвы, свежей воды в ручье, во имя жизни…

Ведьма крутанулась вокруг себя, рассыпая размятую в ладонях землю. Быстрее. Ещё быстрее. И ещё.

Ветер, получивший долгожданную жертву, подхватил перемешенную с кровью землю, закружился вокруг Магды, обнимая её кольцом.

— Земля, прими свою дочь, — шептала ведьма, — дай мне свою силу, которую никто не брал. Ветер, танцуй со мной. Скрой меня от чужих глаз. Вода, забери себе звук моих шагов.

Это было — как проснуться утром и понять, что гроза закончилась. Как умыться холодной водой после кошмаров. Как выйти из темноты на солнечный свет.

— Молодец какая, — одобрительно произнёс Виль, глядя на то место, где танцевала ведьма. Магда поняла по его взгляду, что убийца её больше не видит. Она тихонько шагнула в сторону, но Виль продолжал смотреть в прежнее место. Она и раньше отводила от себя взгляды по приказу Виля, но там, в землях оборотней, своих ведьм хватало. Каждую крошку силы приходилось вымаливать у земли, а потом бояться, как бы не нашли и не призвали к ответу. — А теперь покажись мне.

Магда улыбнулась. Сейчас он её не видел. Сейчас она была его сильнее. Это было…

Глупо.

Ведьма сделала движение руками, как будто сбрасывала с головы покрывало, Виль моргнул и остановил взгляд на своей названной сестре.

— Вот, теперь на человека похожа, — оценил он, — а то была, прости Освободитель, не баба, а хвост овечий. Пошли.