Книга Тайна Моники Джонс, страница 42 – Кэтрин Блэк

И я была с ней полностью согласна.

* * *

В субботу я проснулась, когда стрелки указывали на цифру восемь. Приняв душ, спустилась на кухню выпить чаю. Мама уже наслаждалась кофе.

– Думала, раньше обеда тебя не увижу, – сказала она, включив чайник. – Доброе утро.

– Доброе, – ответила я, уже полностью сосредоточившись на обложке газеты «Утро Эмброуза», лежащей на столешнице. Всю первую страницу занимало фото «французов», на котором они, дурачась, улыбались в объектив камеры. «Любимцы Эмброуза. Несчастный случай в результате опасной выходки».

– Не думаю, что тебе это стоит читать, – мама осторожно забрала газету, после чего сама задержала взгляд на фотографии, хмуро кого-то разглядывая: – Это Лили Вайолет с ребятами?

– Да… – я напряженно посмотрела на маму, ничего хорошего уже не ожидая. – А что?

– Могу ошибаться, но, кажется, она была у нас в «Безумном Роджере». Я еще спросила у Энди, совершеннолетняя ли она, он сказал, что проверил ее паспорт, все в порядке. Значит, документы поддельные были. Вот черт.

– Уверена, что это она? Лили уже две недели как лежит в больнице, ты ведь знаешь.

– Я знаю ее имя, но не имела четкого представления, как она выглядит. Но сути это не меняет, в нашем VIP-зале сидела именно Лили. И было это в ночь смерти Эмбер. Найти бы этого гада, который фальшивыми документами приторговывает…

Мама еще некоторое время рассуждала, что нужно делать с такими людьми, и стоит признать, фантазия у нее была дай боже. Я же не сводила взгляда с фото смеющейся Лили, думая, что хоть и небольшие, но явственные подозрения Моники касательно Лили и ее участия в смерти Эмбер будут аннулированы: находиться в двух местах одновременно невозможно. Интересно, стал бы тут со мной спорить Питер?

– Мам, – я взяла чашку с чаем и как можно более небрежно уточнила: – А с кем была в ту ночь Лили в «Безумном Роджере?»

– Я почем знаю? Только мельком видела ее в VIP-зале. Говорю же, Энди занимался гостями в тот день.

Почему-то складывающаяся ситуация мне отнюдь не нравилась. Казалось бы, ничего такого особенного, но на душе кошки скребутся, как говорится. А паранойю от предчувствия я еще в состоянии отличить. В какой момент все в Эмброузе стали так странно себя вести?

* * *

– Мы же не будем ей брать шарики с надписью «Выздоравливай скорее, любимая подружка»? – спросила Моника, когда около полудня мы встретились у главного входа в больницу.

Когда я была здесь с Кэтрин в последний раз, «французы» были еще живы. И мне снова захотелось повернуть время вспять.

– Нет, цветов будет достаточно, – Анна продемонстрировала милую корзинку с голубыми фиалками, после чего уверенно пошла вперед. Переглянувшись, мы последовали за ней.

Как и в прошлый визит, атмосфера больницы подавляла. Людей было мало, создавалось впечатление, что они совершили массовый побег.

На рецепции сонная дежурная равнодушно сообщила, что Лили Вайолет находится в палате 13.

– Чертова дюжина. Совпадение? – бурчала Моника, когда мы шли по коридору, высматривая цифры над многочисленными дверями.

Найдя нужные, в некоей нерешительности начали играть в гляделки, не понимая, что делать дальше. Закатив глаза, Анна прошла вперед и, прижав корзинку с фиалками к груди, аккуратно постучала. Не дожидаясь ответа, зашла внутрь. Мы плелись следом.

Лили лежала на больничной кровати и при виде нас спрятала руки под одеяло, только после этого позволив себе удивиться. За время пребывания в интенсивной терапии она похудела килограммов на пять, что было пагубно при ее росте и привычном весе. Неизменный тугой конский хвост, но полное отсутствие косметики выдавали ее истинный возраст семнадцатилетки. В целом, привычной заносчивости на лице ее не было, и с учетом всего того тотального ужаса, через который она прошла, Лили выглядела сносно.

– Привет, – Анна кивнула на корзинку с цветами, поставив ее на подоконник, – не всеми любимая в нашем городе сирень, но тоже ничего.

Лили медленно втянула через нос воздух, после чего выдохнула и сказала:

– Спасибо.

Наш приход не сбивал ее с толку, хотя по каменному выражению лица вообще было тяжело что-либо прочесть.

– Моя мама сказала, что тебя могут выпустить на следующей неделе, – произнесла Кэтрин, пытаясь заполнить тишину в палате.

– Выпустить! – криво усмехнулась Лили. – Я вроде не в психушке.

– Да брось ты, Лили, – Моники надолго не хвалило, – мы пришли проведать тебя, не время для сарказма.

– Проведать? – брови Лили взметнулись вверх. – Не для того, чтобы выведать, как же так получилось, что парни разбились, а я жива?

– Мы соврем, если скажем, что нас это не интересует, – примирительно сказала Анна, – но мы могли это сделать и в школе. Мы же пришли, потому что знаем, как были важны для тебя ребята.

– О да, – хохотнула Лили, – вот только выжила я: божий замысел или уступка дьявола? Сама задаюсь этим вопросом. Ребята были намного профессиональней меня в плане руфинга. А теперь они мертвы. Кто бы мог подумать, верно?

– Вспомни слова Питера, – Моника медленно пожала плечами. – Ни подумать, ни предугадать мы не могли. Ни с Эмбер, ни с мальчиками…

По шее Лили прямо на наших глазах начали образовываеться красные пятна, она подалась вперед и гневно прошипела, обводя нас бешеным взглядом:

– Зачем предугадывать? Вы ведь такие же гнилые, как Эмбер. Думали увести у меня друзей, мерзко собирались обливать меня грязью, лишь бы я вылетела из их компании! У Роуз, считай, получилось положить начало: и с Дэвидом начала встречаться, и к Питеру подлизывалась с глупой книженцией! Так бы и с остальными подружилась… потом вы бы просто подговорили мальчиков против меня… О, а сейчас вы пришли якобы меня проведать, поддержать, когда я осталась одна? Ведь ситуации так похожи, вы потеряли подругу, я – друзей, – тут глаза Лили налились кровью, – да только что там ваша жалкая подстилка Эмбер по сравнению с моим мальчиками! А теперь выметайтесь!

У Лили началась форменная истерика, она орала на нас, указывая руками на выход, а мне все равно вдруг стало безумно ее жаль. Как-то не вязалась девушка, которая трепетно любила ребят, с той, что с ненавистью прогоняла нас.

– Пошли, – Моника взяла меня под локоть и потащила к выходу.

Уже в коридоре мы пересеклись с медсестрами, которые бежали в палату к Лили, и я в панике стала молиться, чтобы мы не сделали ей хуже.

Мы вышли в туман и, кутаясь в ветровки, направились в «Бетти Буп». Лицо Моники кричало «я же говорила», но вслух она ничего не сказала, только принялась сердито пинать по дорожке каштан.

– Это было… – Кэтрин замотала головой, не в силах подобрать слова.

– Ужасно! – подхватила Моника. – Словно помои на голову вылили.