Книга Тайна Моники Джонс, страница 69 – Кэтрин Блэк

Без стука в палату зашла Кэтрин. Оглядела меня с ног до головы, грустно покачала головой.

– Извини, – пролепетала я, – совсем потеряла голову, забыла о тебе и рванула сюда…

– Я видела, как ты выходила из магазинчика у заправки, – кивнула Кэтрин, присев в ногах моей кровати, – выглядела ты, мягко говоря, не очень. А потом, не успела я и глазом моргнуть, ты рванула в знакомую сторону. Я сразу поняла, куда ты держишь путь, хоть и изрядно поломала голову, зачем… а как пришла, тебя уже перенесли сюда. Мама мне все рассказала.

– Кэтрин, – я пододвинулась к ней ближе, отчаянно желая донести до нее происходящее, – Анна…

– Ты тоже заметила, да? Я начала сомневаться, на самом ли деле Анна – это Анна, уже достаточно давно, да только боялась, что схожу с ума, не хотелось лезть к тебе с такими заявлениями. Меня и так мало кто принимает всерьез, в силу многих моих убеждений… в общем, как-то так.

– Зато теперь мы обе понимаем, что это правда… – я, сама того не замечая, вцепилась ей в руку, – но Кэтрин, все вокруг ведут себя странно, на самом деле странно!

– Господи, Элисон, на данный момент единственный человек, который ведет себя странно, – это ты! Только представь реакцию миссис Ньютон, когда ей расскажут, что сегодня было…

Ужасаясь и заливаясь краской стыда, я до боли прикусила нижнюю губу. Кэтрин права, но разве я в силах что-либо исправить?

– Мама сказала, что тебя скоро заберут… расскажи-ка лучше, как все прошло и удалось ли что-то узнать?

Я пересказала Кэтрин все услышанное мной на заправке мистера Тони. Она часто перебивала и уточняла, но это помогло мне увидеть более цельную картину.

Я только собиралась выслушать мнение Кэтрин, как нас прервали мама и миссис Ньютон. Последняя, кажется, зашла в палату только ради того, чтобы посмотреть мне в глаза. Не осмелившись отвести взгляд, я видела, как миссис Ньютон борется с чем-то внутри себя. Наконец она сказала:

– Больше сюда не приходи, – голос был бесцветным, ни злости, ни разочарования, и от этого мне почему-то стало в разы хуже.

Я только хотела извиниться, как она вышла в коридор.

– Кэтрин, мама просит тебя зайти к ней в кабинет. А мы с Элисон поедем домой.

Порывисто обнявшись, мы с подругой договорились созвониться ближе к вечеру. Когда в палате я осталась один на один с мамой, она нежно погладила меня по плечу.

– Миссис Ньютон нужно время, она обязательно тебя простит. На днях проведаем ее дома. Хочешь, прогуляешь завтра в школу? Тебе не помешало бы.

– Нет, – я упрямо покачала головой, прижавшись к ее руке в надежде, что она как обычно укроет меня от всех проблем, – хочу сегодня посмотреть какую-то ерунду по телевизору.

Протягивая мне дубленку, мама тепло улыбнулась:

– Проще простого.

Домой мы вернулись поздно вечером. После больницы мама заглянула в «Безумный Роджер», чтобы уладить с Энди кое-какие дела касаемо бара, потом заехала за покупками в центральный супермаркет. Все это время я мирно дремала на заднем сиденье автомобиля, вымотанная событиями долгого дня.

Резкий скачок температуры привел к таянию снега, Эмброуз затопило грязной слякотью. Переводя мамину ругань на литературный язык, я уяснила, что в ближайшие дни нас ждут снег с дождем.

– Куда! – сердито выхватила она у меня пакеты с продуктами.

– Я и так даже в супермаркет не зашла…

– И не просто так, Элисон! Ты еле на ногах держишься, белая как мел. Иди в дом, ну же, я сама!

Виновато покрутившись у багажника машины, я получила еще пару зловещих предупреждений и поплелась домой. Маме позвонила Ребекка, что-то в «Безумном Роджере» снова не ладилось, и, не желая выслушивать мамины причитания, я поспешила скрыться за входной дверью.

Стены родного дома встретили привычным теплом и уютом. Повесив дубленку на крючок в прихожей, я прошла на кухню поставить чайник. Думаю, тут уже мне стоит проявить заботу о матери, себя я чувствую довольно сносно, а вот она на нервах. Алюминиевый чайник закипал, посапывая паром, я устало завязывала непослушные волосы в хвостик, и вдруг что-то под окном на кухне привлекло мое внимание. Какая-то мелкая деталь блеснула в поникающем из гостиной свете лампы. Я медленно двинулась, почти подкралась к окну, сама не понимая, чего опасаюсь, сердце билось до боли в ребрах, так как на краю сознания уже возникло подозрение. Нагнувшись у подоконника, я с трепетом в душе подняла стрекозу из белого золота на тоненькой цепочке. Застежка была слегка погнута у самого основания – видно, так ее однажды пытались починить.

– Милая, ты не могла бы поставить чайник? Если я не выпью кофе, то начну убивать. Элисон? Элисон!

Круто повернувшись, я, не в силах вымолвить и слова, принялась тыкать пальцем в свою ладонь, на которой лежала находка. Голова слегка кружилась, от нахлынувших эмоций пропал дар речи.

– Что такое? Что?

– Моя подвеска! Она была у Моники… а я только что нашла ее у окна, на кухне… о господи, она была здесь, Моника!

От безумной догадки меня начало трясти, я заметалась по кухне.

– Не может быть, – беспокойно сказала мама, на ходу отрезвляя мой пыл. Крепко зажав цепочку в кулаке, я растерянно на нее посмотрела. – Будь Моника у нас в доме, разве она не дождалась бы тебя? Ее столько разыскивали и все еще полностью не остановили поиски, а она просто так разгуливает у нас по дому? – голос мамы был тверд и непоколебим, глаза смотрели сурово и уверенно, но при этом я ощущала страх, который от нее исходил. Глаза мамы, кажется, даже потемнели от клубящейся внутрь бездонных зрачков паники.

– Тогда откуда здесь это? – я подняла кулак с зажатой в нем стрекозой, цепочка нервно задергалась в воздухе от дрожи моей руки.

– Уверена, этому есть разумное объяснение. Но не вздумай ничего говорить мистеру и миссис Джонс, сегодняшней сцены в больнице с матерью Анны пока для тебя достаточно. Держи язык за зубами, иначе это дойдет до шерифа, и тогда он точно отправит тебя на лечение в ближайшую психлечебницу.

Воздух был наэлектризован от маминого могильного хладнокровия и моего балансирования на грани нового срыва.

– Объясни мне для начала две вещи, – дрожащим голосом попросила я, подходя к маме поближе под сводящий с ума свист кипящего чайника, – как подвеска, исчезнувшая вместе с Моникой, оказалась у нас дома и почему ты так рьяно убеждаешь меня закрыть на это глаза, а сама нервно заламываешь руки?

Мама встрепенулась, испуганно одернула себя и отвернулась, чтобы выключить чайник и спрятать от меня свое лицо.

– Мама, – в моем голосе засквозила угроза, мне не верилось, что этот разговор происходит здесь и сейчас, между нами, но я ничего не могла с собой поделать.

– Одни потеряли детей, а я смотрю, как моя дочь сходит с ума, – прошептала мама, увязая в паутине печали, – и ничего не могу с этим поделать. Знаешь, Элисон, раньше я хотела открыть тебе глаза на то, что Моника уже не вернется. Слишком много времени прошло. Хотела переубедить тебя в том, что тут нужно, как в случае с Эмбер и Алексом, двигаться дальше. А потом поставила себя на твое место… что бы сделала я, пропади у меня ты. И поняла, я в жизни бы не перестала тебя ждать, попутно разыскивая, где бы то ни было. Но тут ты, Элисон, должна сама вспомнить, в какое время для Эмброуза и при каких обстоятельствах пропала Моника. Один неверный шаг по направлению к правде может убить тебя и всех, кто тебе дорог. Эмброуз – славный город, если не открывать его шкафы со скелетами. Любопытных здесь не жалуют.