Онлайн книга «Половецкий след»
|
– Вон там, в уголке будет удобно… – служка лично провел гостя к угловому столу, изогнулся в полупоклоне. – Еще чего изволите? – Хозяин пусть подойдет… Не сейчас, чуть попозже. И так, как-нибудь… незаметно. Ну и ты, как все принесешь – присядь, составь компанию… – Да я б и рад, одначе… – Ненадолго… Под полбу с белым овсяным киселем, под ушицу из белорыбицы да под свежесваренное пиво Миша и расспросил служку о всех гостях. Правда, задачу поставил конкретно: – Ищу двух парней… или мужиков. Примет особых нет. Но… Скорее всего, держались вдвоем, наособицу. Другим на глаза не лезли. – Были такие, – подумав, покивал служка. – Недавно вот съехали. Охляби, гостя туровского, приказчики. Меха сговаривались покупать – за тем и приехали. Приказчики туровского купца Охляби… Гм… Вряд ли, конечно, они правду сказали, но… – Еще сани они здесь оставили… К обозу налегке, на лыжах пошли, – вспомнил приказчик. – Сани? – насторожился сотник. – Какие сани? Кому оставили? Что за лошади были? Судя по рассказу, сани вполне походили на те, что засветились при подставе Михайлы. Оставили их двум парням – лошадникам, они как раз и купили двух каурых лошадок. Покупку здесь же, в корчме и обмыли, но не шумно, и вообще вели себя скромно, не буйствовали. – И когда ж они съехали? – Да третьего дня, поутру. Раненько так. Как раз у нас обоз отправлялся. – На Туров? – Ну да. Тиун княжий с полюдья, с ним и торговцы. А вот тиуна можно и расспросить! Что там за парни на быстрых санях? Но это позже, в Турове… Кстати, надо бы послать гонца. К старому покровителю, боярину Аникею, к Ставрогину, дознавателю княжьему… Вот интересно, всерьез он крутил с Костомарой? Было меж ними что? Ну а если и было, так и что с того-то? Не откладывая дело в долгий ящик, сотник послал гонца сразу же, как только вернулся обратно в свою «канцелярию». Тут же написал письмо – гусиным пером, на бумаге, не на бересте накарябал, а со всем уважением. «Господину Артемию Лукичу сыну, Ставрогину, с почтеньем Михайла-сотник челом бьет…» И после всех положенных приветствий шла вполне конкретная просьба: проверить недавний туровский обоз и «повоз» княжеского тиуна, да, по возможности, выявить примкнувших к ним в Ратном парней… или мужиков. И, буде таковые будут выявлены, допросить на предмет причастности к… Тут Миша расписал все в подробностях. Даже приложил протоколы осмотра и сослался на свидетелей – видоков. Поручать такое письмо абы кому не стал, вызвал к себе верного человека – рыжего Велимудра, Вельку то есть. Тот явился тотчас же, вытянулся на пороге: – Урядник Велимудр по вашему приказанию прибыл! Повзрослел рыжий, вытянулся. Сколько ему сейчас? Четырнадцать? Почти пятнадцать уже. Юноша! Воин. Один из самых преданных людей. А ведь родом с Нинеиной веси… С Велесовой жрицей Нинеей же до сих пор отношения странные. Как и с правнучкой ее, Красавой… Давно что-то в гости не захаживала… Опасается Юльки? Вот уж это вряд ли, Красава – та еще оторва! Замуж бы ее отдать… – Вот что, Велимудр, завтра поутру – обоз. Поедешь в Туров. – С обозниками или своим конем? – уточнил отрок. Поумнел парень! Дури-то с возрастом поубавилось – поди, уж за девками на реке не подглядывает… Сотник спрятал улыбку: – С обозными. Так внимания к тебе меньше. Будут что спрашивать – мол, послан от мастерских, договориться насчет медного уклада. «Укладом» называлась несколько раз прокованная крица с большим содержанием металла. Своей меди на Руси не было, из Европы везли, чаще всего – из Швеции. – На самом деле – вот тебе письмо. Передашь тайно Ставрогину… Ну, ты его знаешь. Все понял? Тогда ступай. Серебришка на дорогу возьмешь у Ильи, под роспись. Я приказал – он знает. Удачи! Отрок снова вытянулся… – Да, Илье скажи – пусть дружка твоего, Ермила, поторопит… Скажи – жду. Ермил явился вечером. Постучав, возник на пороге, вытянулся, как вот недавно Велька… – Урядник Ермил прибыл! Сотник принял парня по-дружески: – Садись, отроче. Чего жмешься? – Да я… не один, господине… – не садясь, парень как-то смущенно покрутил в руках шапку. – Не один?.. – вскинул глаза Михайла. – Это кто ж там в сенях мерзнет? – Войша, господине… Девица Добровоя! Высокий, худощавый, смуглый, с длинными черными локонами и пробивавшимся пушком над верхней губой, Ермил сильно походил на ромея и очень нравился девам. Вся девичья школа на него засматривалась! Однако парень верен был одной – Добровое. – Ну, зови девицу-то, зови! Чай, не чужая. Так вот, втроем, и сели за стол. Выглянув в двери, сотник тотчас послал служку в столовую, за легкой закуской… Хмыкнув, оглядел ребят: – Ну, Ермиле, докладывай! Что там самострел, что Вячко? Земля ему пухом… – Самострел, господине, сноровку на тропу направили! Повернули как раз на лыжню. Незадолго до того, как Вячко… – Понял тебя… Значит, и здесь не случайность… – Миша посмурнел лицом. Уточнил: – Ты сказал – направили? – По следам – их двое было. На лыжах – снег-то в лесу сильно все не замел. А у реки, под кручей, их сани ждали. Сани те на выселках видели… и двоих мужиков. Мужики как мужики: бороды, шапки, овчины. А сани – приметные! Почти такие же, как у твоей матушки, господине. – Та-ак… Войша! Ты тоже что-то имеешь сказать? – В яму я угодила, господин сотник. Не Ермил бы – замерзла б, – поправив волосы, девушка с благодарностью взглянула на парня. – Он песню мою услыхал… – Я как раз мимо, дознанье вести по самострелу… – Так что с ямой? – Старая, – махнула рукой дева. – Колья гнилые все… Слава богу! Однако глубокая, да еще снег. Говорю ж, не Ермил бы – не выбралась. И, главное, кто-то туда лыжню спроворил… Мыслю – к лыжам веревки привязал да протащил… Со стороны-то и видно – будто проезжено. Вот я и… – И там тоже парней на санях видели… – со вздохом продолжив, Михайла вскинул глаза. – Иль не так? – Так, господин сотник. Видели! Список видоков есть. – Добро. Библиотеку тебе хотел поручить… Ермил вдруг улыбнулся: – Так уж глянул! Ну все одно зашел уж… Заодно и… – парень вдруг стал серьезным. – Следы там, от кусточков… И крыша не сама собой прохудилась! Дранку поддели, пробили чем-то… Рогатиной или большим ножом… По библиотеке Ермилу велено было продолжать, выяснить, кто проломил крышу? Преступление, конечно, не ахти… так, скорей, пакость. Но, с другой стороны, ничего себе пакость! Промокшие-то книги денег стоили немалых. |