Онлайн книга «Половецкий след»
|
К Юльке Миша сегодня уже не пошел – да та и не ждала, точно ведь о встрече не договаривались, сотник обещался как-нибудь заглянуть вечерком. Вернувшись домой, в «канцелярию», Михайла велел дежурному зажечь свечи. Стряхнув снег, скинул верхнюю одежду и сапоги… Уселся к растопленному очагу, вытянув к огню ноги. Развернул грамотку… «Завтра с утра буду ждать там же, на заимке. Богом молю, приезжай. Есть важный разговор. Бью челом – твой друг К.». «К» – Костомара… Или – подстава? Да вряд ли, все сходится – тайна, заимка, друг, посланный с запиской лешак… Видать, и впрямь что-то важное… Вообще, с Костомарой хорошо бы наладить более или менее регулярную связь, об этом в прошлый-то раз как-то не подумали, а зря! Взять завтра с собой верных отроков? Впрочем, там и так – седьмой пост. Вот пусть туда особую смену и поставят – не залетчиков, не ротозеев каких-нибудь. Встав, Миша прошел через сени к выходу, к крыльцу: – Дежурный по страже кто нынче? – Полусотник Архип, – доложил страж. – Зови-ка! * * * На седьмой пост стражников выставили надежнейших, когда Миша выехал на заимку, стражу несли старший урядник Велимудр и унот Глузд. Последний напросился лично, обещав приложить все усилия для несения караульной службы «с достоинством и честью». Ну, куда ж его девать? Взяли. – Все спокойно, господин сотник, – доложил вышедший из кустов наперерез сотнику Велька. – На заимке очаг затопили, похоже, что засветло. Второй час дым идет. Время в ту эпоху неизменным не являлось, часы делились на летние и зимние, дневные и ночные. Зимние дневные часы были короче ночных, летом, соответственно, наоборот. В полном соответствии с законами физики – летом предметы от жары расширялись, в том числе и дневные часы растягивались. Миша усмехнулся и искоса посмотрел на стража: – А Глузд где? – Унот Глузд несет службу в секрете, – доложил Велимудр. – Замечаний нет. – Ну, пусть несет, – сотник махнул рукой и улыбнулся. – Так говорите, второй час топят? Привязав коня у невысокой – от зверя – ограды, Михайла пригнулся и, толкнув висевшую на кожаных петлях дверь, спустился в дом. Очаг уже протопился, волоковые оконца были закрыты дощечками, а на столе горела свеча. Костомара сидела на лавке в длинной зеленой тунике и узких штанах, стройненькая, легкая и обворожительно красивая. Глянешь – совсем еще девчонка, никак не скажешь, что за тридцать уже. Узкое лицо, тонкий аристократический нос, золотистая кожа. В меру наложенная косметика – белила, румяна, сурьма – серебряное ожерелье на шее, волосы же стянуты серебряным с чернью обручем – вдова не любила косы. – Входи, Михаил! – завидев гостя, женщина поднялась навстречу. – Рада видеть тебя, друже. – И я рад… Друзья обнялись и расцеловались. Так, именно что по-дружески. Так и разговор сразу пошел деловой. – Времени у нас мало, – сверкнула зелеными очами вдовица. – Потому сразу все обскажу, вокруг да около топтаться некогда. О Торопе речь пойдет. И о людях его, лешаках… Сбитню хочешь? – Насчет Торопа не удивила, – скинув шапку и полушубок, сотник присел к столу. – Эх, надо было удавить гниду! Знали ведь все, что будет воду мутить… А сбитню налей, пожалуй… Вот, благодарствую! – На здоровьице, – Костомара ловко разлила недавно приготовленный сбитень – сладкое медовое питье с пряными травами. Выпила и сама, согнала с лица улыбку: – Удавить Торопа – лишнее. Я против была. Не будет его – найдется другой. А этого гада мы хотя бы знаем. Знаем, что от него ждать. – Понятно… А вкусен сбитень! – Покойный муж мой любил… – Так что Тороп? – Предложение мне сделал, – поставив кружку, усмехнулась вдова. Миша с удивлением вскинул брови: – Неужто замуж позвал? – Ага, пошла б я! Нет… – прищурившись Костомара качнула головой. – Иного рода предложение поступило… От которого, мыслю, и отказаться-то нельзя. Ну, слушай… И впрямь, бывший староста сделал вдове предложение, от которого невозможно отказаться. А именно: примкнуть к комплоту – заговору – против нынешнего старосты, кикиморника Глеба. Дать своих людей для «общего дела». Ежели ж не даст, то… В противном случае вдове были обещаны всяческие невзгоды, и к этим угрозам следовало отнестись весьма и весьма серьезно, ибо за Торопом все еще стояла немалая сила. Опасно было ссориться, да что там опасно – нельзя! Сотник это понял сразу… и даже угадал, что за сила… – С Торопом против Глеба, да… Бояр пинских прижали – кованой рати не будет. Кто остается? Юрий-князь далеко, да и на Ратное больше отвлекся… Тогда – чарторыйские бояре! Осмелели у себя-то в медвежьем углу! Торопу серебро шлют, сеют смуту. По-прежнему хотят потихоньку заграбастать Погорынье себе. – Умный ты, Миша… – Да тут особого ума не надо – расклады-то все известны. И не тебе с чарторыйцами ссориться! Допив сбитень, сотник исподлобья взглянул на вдовицу: – Надеюсь, не отказала? – Не отказала… Но и прямо «да» не сказала! – Эх, любите вы, женщины, наводить тень на плетень. Но в данном случае – правильно. – Так что делать-то? – Костомара взглянула на Михайлу с надеждой. Сотник улыбнулся и успокаивающе погладил вдовушку по руке: – А вот сейчас и подумаем! Не зря ж встретились… Говоришь, людишек Тороп просит? Не дать нельзя – лешаки будут вредить… Не дай бог, мельницу твою спалят… – Грозились уже! – Дать – тоже не выход, – продолжал рассуждения Миша. – Об этом рано или поздно узнает Глеб, примет меры… Костомара с досадой скривила губы: – Так что же делать-то? – Людей Торопу не давать! Но – по веской причине! Самой, мол, нужны – пришлые разбойники одолели… Разбойниками я своих людей пошлю. – Ой, Миша… – с сомнением протянула вдовица. – Да все нормально будет, – Михайла потянулся к кружке. – Ты список, что там у тебя пожечь-пограбить – ну, для вида – составь. Вот, прямо сейчас… – Ага… – красотка вытащила из сумы-калиты нарезанные кусочки бересты, сняла с пояса писало. Задумалась, покусала губу. – Да, Миш… Если я твоих людей попрошу… ну, кое-кого из моих врагов убрать… – Надо – уберут, – спокойно заверил сотник. – Сделают все, что ты скажешь. – Вот и славненько! Вдовушка явно повеселела, печать невеселых дум слетела с ее чела, как и не было, блеснули изумрудно-зеленые очи… |