Онлайн книга «Сердца. Сказ 3»
|
Прекрасно. Прекрасно, Аделфа! Пригреваю девочку пощёчиной и с криками выгоняю из кабинета. Пока только из кабинета. Для большего следует остыть и подумать. Хочу воскликнуть: «На кой чёрт ты сдалась, если тебя нельзя продать?», но вместо того выдаю: – Монастырь избрал тебя как достойную! Понимаешь ли ты смысл этих слов? Как прекрасную и чистую, способную одарить одного из богов небесного пантеона – едино зримых богов – своей красотой и невинностью. А ты, как оказывается, обыкновенная продажная девка, не должная ступать вровень с моими послушницами. Ты ниже. Ты делала это запросто так, глупо и опрометчиво. Проклинаю семью Аделфы и ругаю мать Аделфы: в чём проявлялась людская вера, если они направили ко мне порченный товар? Не дар, а наказание! И Аделфа с молитвами бросается ко мне, дабы выплакать прощение. Что угодно – только бы я не трогала семью… Из расспросов становится известно, что мужем её назывался глупый ровесник-сосед, с которым Аделфа заручилась создать крепкую семью и сделать пару детишек, однако сама Аделфа и пошла на попятную, когда узнала: мать отправляет её в Монастырь. Молодые супруги (язык не поворачивается окрестить детей подобным) разругались: Аделфа отдалась мечтам знакомства и ублажения богов, а муж её поклялся разнести молву по всей деревне и далее – в Монастырь приняли противоречащую правилам и обязательствам. – Урок первый, – говорю я. – За ошибки твои отвечать будут, в первую очередь, родные тебе люди, затем – ты сама. Потому я отправляю в родную Аделфе деревню конвой: с поручением найти изменника, посягнувшего на честь послушницы Монастыря. Девочка в который раз бросается ко мне и интересуется судьбой мужа. Прижигаю: – Мужа! Как ты смешна. Помнится, ты избрала Монастырь и истинную веру в Богов. – Так и есть, Матерь! – восклицает Аделфа. – А муж твой – предатель, раз посягнул на послушницу, раз посягнул на принадлежащее богам. – Но мы не знали… – Урок второй, – роняю я. – Прежде действий должна идти мысль. Иначе ответ будет потребован со всех упомянутых лиц. Конвой загружается, и водитель ступает ко мне с расспросами о деле. Отдаю поручение найти и убрать неверующего изменника. Аделфа плачет, причитая, что муж её верующий и ни за что бы на измену не пошёл. – Он делил постель с послушницей Монастыря, а все послушницы принадлежат Богам и служат вере небесному пантеону. Верно? – Верно! – горько соглашается девочка и падает на подушки, орошая их и кабинет всхлипами. Девочка только явилась и сколько с ней уже бед… Привожу несчастную в чувства очередной пощёчиной. – Что мне с тобой делать? – ругаюсь я. – Боги прознают, что Хозяйка Монастыря нечестна с ними, хотя это не так. Вот твой подарок для Матери, да? Поруганная честь?! Следовало избавиться от тебя! – грожу следом. – Ты нарушила условия подписанного тобой договора, ты заслужила наказания! И Аделфа уверяет, что впредь будет самой лучшей из послушниц: она желает ею быть и не подведёт; просит простить и заступиться пред богами – те послушают, ибо уважают Хозяйку Монастыря. А я мысленно отменяю грядущие торги; товар, на который я ставила, прибыл с дефектом. Так себе новость… – Прочь. Однако прогоняю её не из Монастыря, а из кабинета. И вдогонку швыряю, чтобы юная не смела с кем-либо из послушниц обсуждать возникшую ситуацию и некоторые её особенности. – Сплетни – зараза. Подхватил один и знают все. Береги себя. Я наслаждаюсь последующим одиночеством и выкуриваю очередной садовый букет. В свежих, недавно доставленных письмах, обнаруживаю весточку от Гектора – с пожеланиями хороших дел, лёгкой дрессировки и послушных кошек, приглашения на празднество от Похоти и Страсти и на панихиды Богини Плодородия (а я, право, думала, она переживёт всех нас; уходить с иссохших земель этой старой карге не хотелось) и пустой конверт, подписанный Богом Смерти (он ничего не говорит, лишь напоминает о себе). К концу недели через Монастырь проедет важное лицо: транспортировкой его занимаются тайно, без лишних глаз; чем не прикрытие – очередная машина близ никогда не скучающего борделя? На следующей неделе – поставка в Полис: дурь и приправы, приправы и дурь. Избито, но приятно. Ещё в какой-то из дней явится некий посетитель (не из пантеона, но прикинувшийся одним из его представителей), и потому я должна буду запустить государственных дельцов для устранения опасной личности. Об этом я знала лишь в общих чертах, да и меня особо не волновало кто и за кем явится, кто и кого уберет. Главное – заплатить и постараться сделать всё чисто (без моего участия, разумеется), ибо лишний стресс добавлял монастырским кошкам морщин. – Матерь, – рокочет тонкий голосок за дверью, – разрешите? Я велю зайти и взглядом встречаюсь с Аделфой. – Снова ты? – Простите за беспокойство, Матерь. Я…хотела вам кое-что сказать. Вот девочка и сдаёт свои принципы (не сплетничать и не наговаривать), придя со свежими новостями из блудных спален. Иначе для чего? Следует поощрить действия юной, а потому я расслабляюсь – в лице и жестах – и приглашаю сесть подле. Аделфа благодарит и ёжится меж кожаных подушек. – Внимательно тебя слушаю. Складываю руки в замок и подпираю им подбородок. – Чем ты хотела поделиться? Девочка наспех признается, что интерес в отношении судеб зрелых послушниц оправдан; она не хотела обидеть, хотела узнать об одной из них. – Продолжай, – опасливо пригибаюсь я и ловлю наивный детский взгляд. Напрасно. Остановись, Луна. – Моя сестра была направлена сюда много лет назад. Я и говорить ещё не умела… Ровно как сейчас. Однако вместо колкости киваю – и тоже ошибочно; заинтригованная (а мне следовало пресечь лишние речи и выдворить девчонку из кабинета; пришла она – вот уж точно! – не с теми новостями). – Я не помню ни голоса её, ни лица…лишь только обещание встречи (и то, наверное, выдуманное самой от желания увидеться). Мать, отправляя меня в Монастырь, советовала найти сестру. – Продолжай. А голос мой предательски дрожит. К горлу подступают комья рвоты, а в голове поднимается протяжный гул. – Имя ей Луна, – оканчивает девочка. Я смотрю на Аделфу – теперь по-иному: заново знакомлюсь и заново препираюсь с чертами лица, выискивая схожести. – Её ты не найдёшь, – говорю я. Спокойно. – Луна покинула нас много лет назад. – Что с ней стало? – взволнованно вопрошает девочка. Бросаю настойчиво и резко: – Померла. И потому Аделфа, преодолевая стеснение, уточняет: |