Книга Начало, страница 6 – Андрей Лео

Осмысливая своё пребывание в новом мире, я всё отчётливее понимал: баба Софа догадывается о смене сознания в Мишкином теле. Перед нашей с ней первой встречей я орал чёрт-те что про инопланетян, и она многое слышала. Понять, может, и не поняла, но на заметку уж точно взяла. Потом, говорю я не так, как они, а следовательно, и не так, как говорил Мишка. Подозреваю, построение фраз и, вероятно, акцент у меня другие, даже Машка, слушая мою речь, частенько недоумевает.

Поведение от Мишкиного, скорее всего, тоже отличается, а, если долго жить с человеком бок о бок, изменения в поведении трудно не заметить. Знахарка весь прошедший день присматривалась ко мне, пытаясь выяснить, кто ж он такой, новый вселенец, и чего от него ждать. И похоже, пока не сочли меня опасным для окружающих. Вряд ли мнение полностью составлено, мою персону ещё проверять и перепроверять станут, но кредит доверия, кажется, выписали. Надо оправдывать.

Так, шесть кружков трусцой вокруг землянки сделали. Сегодня же штаны попрошу, а то ветерком по яйцам как-то неуютно. Водные процедуры тоже провели. С ними главное — не переборщить, тельце следует постепенно в норму приводить. Эх-х, жаль, зубную пасту не скоро доведётся увидеть. Ну, стало быть, нужно мяту на всю зиму запасать: если её с мелом смешать, зубной порошок получится.

Теперь посидим на солнышке, вытянем ножки и позагораем — лечебная процедура опять-таки. Ступни радуют, огрубели до состояния подошвы ботинка, и я на мелкие камни и сучки не обращаю внимания. Но пора и насчёт обуви побеспокоиться. Осень на носу, а за ней и зима придёт, босиком уже не походишь.

Да-а, взяла тебя, Саша, местная действительность в оборот. Вчера о прошлом и не вспоминал, а там ведь и дети остались, и друзья. Да всё там осталось! А ты вот сейчас сидишь, греешься на солнышке спокойненько, и чувства утраты в душе нет. Почему так получилось? Может, это потому, что ушёл я, а не они от меня? Подсознательно-то понимаю: у них полный порядок, оттого и спокоен. Разумеется, мне без общения с ними поначалу тяжеловато будет, и не раз ещё я с тоской утраченное вспомню, но позже… Позже. Здесь тоже компания достойная подобралась, а за компанию, как известно, и жид удавился. Опять же, себе-то можно признаться, что в последние годы я жил несколько скучновато, тут всё же поинтереснее. А уж сложится или не сложится новая жизнь, от меня зависит.

На завтрак мне оставили плошку гречки и кружку молока. О, значит, кувшинчик, принесённый Софой вчера вечером, с молочком был. Получается, она после обеда в деревню сходила. Заботится, однако. Приятно, блин. Причём уже тогда подозревала, что я не я, а хрен с бугра.

Ладно, пришло время округу посмотреть, себя показать. Прогуляемся по опушке леса, грибов наберём и ветку для лука подыщем. Да и про удилище забывать не стоит. Только тетиву и леску из чего делать? Ай, да бог с ним, станем решать проблемы по мере поступления. И кстати, брёвнышки для сарая начнём высматривать.

Грибов оказалось очень много, хоть косой коси. Местные не собирают их, что ли? Набрал два лукошка отборного крупнячка, и на жарку, и на сушку хватит. Комаров с мошкарой, правда, в избытке, на поляне не так донимали.

Разжёг печку. Почистил картошку с грибами, сложил в два горшка и залил водой. Соль скоро кончится, и специй почти нет, но я добавил знакомых травок, найденных в лесу. Дождался полного сгорания дров и поставил горшки на угли томиться. Ага, и печь не помешает перебрать, а то убожество какое-то, честное слово. Интересно, почему спички в свой первый осмотр не нашёл? На самом видном месте лежали, в тряпочку замотанные. Заметил бы раньше — не ломал бы голову о том, куда попал.

Знахарка подошла, когда я достругивал заготовку для лука, и от её ворчания меня посетило дежавю. А ведь точно, вчера то же самое происходило.

— Ты зачем из дому вышел? Тебе лежать надобно. Сколько раз говорить можно?

Ну да, если тянет поработать, ляг поспи, и всё пройдет. Сейчас ещё палкой махать начнёт. Не-е, сегодня следует слегка изменить наши взаимоотношения.

— Зачем ругаться, баба Софа? Солнышко полезнее прохладной землянки. И вы присели бы, вон тут благодать какая.

Действительно, солнце разгулялось не на шутку. Становилось жарковато.

— Кха, лучше он ведает, что ему надо. В землянке печь затопи, тепло и будет, — проворчала знахарка, но рядом села.

— Ведаю я, конечно, не лучше вашего, но то, что солнце дарит жизнь, мне известно.

Она внимательно посмотрела и спросила вроде бы нейтральным голосом:

— Что ещё знаешь?

— Знаю, что жизнь прекрасна и удивительна. — Про себя автоматически продолжил: «Если выпил предварительно».

— В небытии плохо?

У-у-у, похоже, назрел разбор полётов. Это за кого она меня принимает? За демона какого-нибудь? Не-е, так дело не пойдёт.

— Как в небытии, не знаю, никогда там не был.

— А где был?

— Да жил себе не тужил, а потом взял и заболел.

О, как сверлит взглядом. Вы ж, мадам, на мне дыру протрёте.

— И где жил?

— Здесь недалече. — И не врал же, в Сибири я много где побывал.

Судя по глазам знахарки, она была готова взорваться. Ха, детектор лжи от правды заглючило!

— Баба Софа, Вы хотели о чём-то со мной поговорить? Так не ходите вокруг да около. — Надеюсь, я правильно оценил этого человека, иначе… последствия лучше даже не представлять.

— Хотела. — Она покачала головой. — Кто ты?

— На Мишку не похож?

— Норов тот же, задиристый, но ты другой. — Она отрешённо растягивала слова. — Он меня побаивался, а ты смотришь как на ровню. Мишка не знал, что делать, юлой крутился, а избавиться от доли своей тяжкой не мог. Ты же, сразу видно, всё решаешь с дальней задумкой; небось, на долгие годы вперёд жизнь наметил.

М-да, я подозревал о просчётах в своём поведении и в разговорной речи, а она, получается, даже мой психологический портрет составить успела. Круто!

— Ну-у, куда там! Жизнь такая штука, всегда сумеет преподнести сюрприз, особенно если посчитаешь, что уже всё о ней знаешь. Вот и тут оказаться я никак не ожидал. Радовался жизни и вдруг, — я усмехнулся, — чужих блох кормить стал.

— Где жил?

— Да жил-то много где, но лучше спросить когда.

Софа на минутку задумалась, видать о своём, о девичьем, но затем ожила и спросила:

— Когда ж ты жил?

Я с улыбкой взглянул на неё. А-а, была не была!

— Родиться я должен почти через столетие, а до попадания сюда прожил пятьдесят шесть лет.

А прокурорский взор не меняется.

— Как к нам попал?

— Не знаю. Уснул там — проснулся здесь.

— Ритуалы какие справлял?

— Да никаких ритуалов…

Тут я замер: а ведь не знаю, проводились какие-нибудь ритуалы, пока моё сознание в отключке пребывало, или нет. Может, пьяные реконструкторы вокруг меня весёлую джагу-джагу сплясали и псалмы во славу Бахуса ^[9] пропели? За лучшую жизнь, так сказать. А Вадик при этом в ритме вальса постреливал в воздух ну о-очень холостыми зарядами.