Онлайн книга «Большая книга ужасов 89»
|
– Вот! Я же говорил! – гнулся вперед от ярости Дима. – Ничего! Я все организую. Завтра утром на лодке мы доедем до петроглифов, а пока… пока… – Он беспомощно оглянулся. – Пока идем обратно. – Километр туда, километр сюда – топает к мишке живая еда. – Прекрати! Катя схватила Никитоса за локоть так, что он поморщился. – Ты уже перегибаешь. – Это не я перегибаю. – Смутить Никитоса было сложно. – Это вы тут все головой поехали. – Что?! – Катя побледнела. – Либо ты меня слушаешься, либо вообще из лагеря никуда не пойдешь. – Щаз! Бегу и падаю! Никитос освободился и быстро зашагал, обгоняя стайку оранжевых. – Никита! Никита! Не оглянулся. Дима смотрел со злорадством. Уже не соблюдая порядка, все пошли обратно. Дождь еще немного пополоскал согнутые спины и прекратился. Смешки и разговоры затихли. Маша теперь крепко держалась за Леночку, она расстроенно шмыгала носом. Леночка не отрывала глаз от тропинки. – Смотрите! Шкода! – Аня нырнула в кусты, продралась под елками. Дорожку перебежала грязно-белая кошка. – Куда с тропы? Змеи! – Эк! Кака хобяка! Кошка стрельнула в их сторону разномастными глазами и прыснула вдоль дорожки. – Шкода! – звала Аня. – Вернись! – Дима топнул ногой. – Никому ни с места! – Дима! Дима! – закричала Аня. Было в ее голосе что-то трагическое. – Вот! – потряс пальцем Шаев. – А я говорил. – Бесов Нос! Дима перестал изображать из себя памятник укоризны и пошел на зов. Перед ними была табличка. «Мыс Бесов Нос. Государственный природный заказник «Муромский». Охранная зона петроглифов. Стоянка туристов запрещена». – Ты гляди, нашелся, – присвистнул Володя. – Это как это? – суетился Никитос. – Это что это? – Так бывает: временное помутнение сознания, забывчивость. В конце концов, и специалисты могут ошибаться, – бубнил Санек. – Бабские галлюцинации опять же. – У человека случился провал, мозг ему медведь покусал. Так, да? Невероятно довольная Аня сидела под стендом и гладила кошку. Шкода вырывалась, но Аня подтаскивала ее к себе. Зверь жал уши, терпел. – Вот это поводил… – прошептал Миша. – Шаев-то? – усмехнулся Санек. – Да! Он такой! – Бес. Это его работа. Не пускает нас, маракуша. – Скорее уж бесиха. Если в юбке. Миша наградил Олега тяжелым взглядом: – Бес не пускал. А бесиха обратно возвращала. – Хватит нас пугать! – взвизгнула Соня. – Я после такого вообще сюда не приду! – Ну-ну, – откликнулся Шаев. – Сейчас увидите петроглифы и уходить не захотите. Берег был потрясающий. Красноватые камни полого уходили в воду. Изрезанные, расколотые, изрытые морщинами, словно великан густо замесил тесто и шмякнул его потом около воды. Глубокие трещины прорезали скальную породу, рождая резкие грани сколов и оползней. Озеро старательно источило острые углы, выровняло, где смогло. Волна лениво перекатывала через камни, лизала их, отступала. Камень – холодный, равнодушный – отражал золотистые отливы солнца. Несколько десятков метров голые камни тянулись вверх, где они наконец затягивались зелеными обоями мха. На границе зализанных позеленевших камней торчало дерево. Засохшее и корявое, оно настойчиво стояло тут, словно ожидало времени, когда можно будет расцвести и прогнать небесную хмарь. – Круто! – Аня улыбалась. Она одна среди их разношерстной компании была счастлива. – Это наверняка какой-нибудь символ. Раньше местные жители поклонялись медведю и лебедю. Лебедю – потому что он соединял мир живых с миром мертвых. Животное, но с длинной змеиной шеей. И шипит как змея. Змея – мир мертвых, животное – мир живых. Все это соединилось в лебеде. Отсюда в сказках появляется Царевна Лебедь. Ну и все эти гуси-лебеди, которые помогают Бабе-яге… А еще думали, что в лебедя и медведя вселялись духи. И именно духи указывали охотникам, какое животное убивать. Поэтому охота всегда была мистической. На ней устанавливалась связь с духами. Экологи с поэтами стояли, одинаково выпучив глаза от удивления. Убедившись, что ее выслушали, Аня еще больше заулыбалась. – Может, она просто чокнутая? – прошептал Олег. – Вон и с тропинки сошла… – Да все они тут не совсем, – буркнул Никитос. – Любовь к собакам, все дела. Клещи переносят заразу с животных на людей. Он решил не усугублять ситуацию новым стихом. Долго лезли через валежник, потому что Дима категорически настаивал на том, чтобы идти берегом. Берег был каменист, скользюч и неприступен. А еще он зарос черникой. На ее поедании все и застопорились. Судя по визгу, кто-то из девчонок сполз в воду. Парни не отвлекались от добывания еды. – Мы, эти… черведы. – Санек улыбнулся черными зубами. Губы, щеки, пальцы и даже лоб – все было в ягодных пятнах. Никитос чернозубо сиял. Миша раздавил между пальцами крупную ягоду, сок выплеснулся на ладонь: – Плохое тут место. Утопив вслед за Олей Санька – тот пытался вытащить сползающую к воде Соню, она схватилась за протянутую руку, и спасатель, пролетев мимо спасаемой, оказался в озере, – Дима приказал лезть наверх. Из леса выступил маяк. Никитос присвистнул и промолчал. Маяк сохранил белоснежность стен. Выломанные внизу доски открывали нутро гиганта. Объеденные ветром и водой балки держали прочный каркас. Конический маяк имел нижнюю «юбочку» с сильными прорехами, над ним нависал узкий козырек, выше шел второй этаж с облезшей краской на боках. Все это венчала небольшая круглая площадка с местом для лампы. Его прикрывала железная красная шапочка. – И как мы могли мимо него пройти? – прошептал Санек. Даже его впечатлил вид гибнущей громадины. – Бес, – буркнул Миша. – Из-за него мы сразу не смогли сюда попасть. Он же девчонок пугал. Это еще ладно. Вот как убивать начнет… – Да иди ты! Санек забрался на каменное основание маяка, прошел внутрь, держась за балки. – Говорят, что здесь стропила Оторвало из-за Билла, – выдал Никитос. – Кто не хочет меня слушать, остается! – крикнул Дима, спускаясь к берегу по широкой тропе к красным камням, омываемым ленивой водой. Они поблескивали в тусклом дождевом свете. На нижних сидел Игорь и задумчиво смотрел вдаль. Дима принялся его ругать. Ветер уносил слова в Онегу. Под ногами была очень интересная земля. Почва местами цеплялась за холодный гранит, въедалась в него тоненькими корнями травы и мха. Елки были негустые, прореженные постоянными ветрами. То тут, то там из-под земли выступал камень. Аня бухнулась на него, припечатавшись ладонями. |