Онлайн книга «Крылья»
|
Завидовали Светлякам Веры. – Чего это они? – Озадачилась Вера. – Да так… – Оторвался я от созерцания тонкой струйки, стекавшей во фляжку. – Ты им одной крошкой бросила. – Они сейчас за еду дерутся. – Они, что друг друга поубивают? – Удивилась Вера. – Да, нет. – Пожал я плечами – Они договариваются сейчас. – Кто первый есть будет кто последний. – Сколько их у этой крошки их уместиться может. Кто первым есть будет, кто последним. – Я аккуратно завинтил крышку фляжки и болтнул, довольный ее тяжестью. С трудом сделал пару шагов. Подошвы горели. – Это у них часа на полтора, Верунь. Светляки болтливые – жуть. – Им только повод дай поспорить. Они, про все на свете забывают, и ничего и никого им больше не надо. – Вот есть у них эта крошка. Они и рванули ее делить. – Делят они, ее солидно, договариваются. Кто старше, кто моложе. У кого пятна ярче да с каймой. – Без мордобоя, в общем, только не понимают, что крошку им дали, чтобы светили они. – Я вздохнул. Одолевали тяжкие думки. – Потому, как, если светить не будут, то они никому нафиг не нужны. – Как люди, совсем – Произнесла негромко Вера. – Как люди – Эхом отозвался я. Боль в ногах становилась едва переносимой. И болели ноги не усталостью. Словно железом их жгли. Я отошел в сторону, и опасливо закатал штанину. Кожа на щиколотках стала грубой, сухой, в цыпках, в трещинах в которых мокрила лимфа, вязко застывала и при малейшем движении, лопалась и наливалась мелкой росинкой, мутнея в несколько секунд. – Хреново, в общем, а дальше лучше и не думать. – Ты как? – Смерил я Веру оценивающим взглядом. – Идти сможешь? – Смогу – Не очень уверенно отозвалась Вера. Она вдруг вытянула губы в нитку, нахмурила бровки свои, насупилась. – Ты чего? Ногу смотрел? Плохо там все? – Я не охотно, кивнул головой. – Дойдем? – Если пойдем, то дойдем, если будем просто так сидеть, то не дойдем вовсе. – Зря я ей так сказал. Грубо как то получилось. Не хотел я ее обижать. Правда, ведь – не хотел. Посмотрел я на нее виновато. Решил прощения попросить. – Вот ведь какой я стал. Чтобы раньше у девчонки прощения попросить – да это на канате повеситься лучше. – Ни в какую. – А теперь вроде бы и надо извиниться. Только вот кому надо? Мне ведь и надо. Себя, вот, почему – то не жалко, а ее жалко. Очень. Вера деловито влезала в скатку. Проверила ремешки и застежки на своей потрепанной одежде. – Скатку брось. – Проговорил я миролюбиво. – Тяжелая она. Если ты устанешь, я тебя одну еще нести смогу. А вот рюкзак, скатку и тебя уже никак. Вера, с явным облегчением, сбросила скатку под стену. Прямо в плесень. Видимо, она ей тоже не нравилась – сытая. – Дай, хоть, кирку понесу. – Протянула руку требовательно. – Ты себя понеси, Веруня, ладно? Нам еще часов десять топать. – У тебя ноги, небось, тоже в цыпках все. – Вера потупилась. Грустно кивнула. – Как по угольям горячим скакать. – Я вздохнул – Вот тебе, и дорога Изгоевская. – Пошли, что ли. – Вера, покорно двинулась вслед. Иду я себе и думаю. – Вот и все ведь. Что ругаться с ней, что не ругаться. Что обнимать, что целовать. – У рубежа мы с ней. У последнего нашего рубежа. Перевалить бы только, перевалить. Может, и оправдаются надежды и мечты наши. – Пусть там Чудо будет – Невиданное, неузнанное. Пусть там сердце зайдется от восторга и радости. Пусть заколотится оно сладко-сладко. Пусть – не зря все будет. Пусть не попусту. – Ты чего это, Самсон, там себе под нос бубнишь? – Я оглянулся. Вера шла спокойно. Совсем по Изгоевски. Тянула носочек. Пробовала бетон. Привыкла за годы. – Молюсь, я, Верунь. Или вроде того. На Чудо молюсь. Не осталось ничего больше – Вера остановилась. Вздохнула устало. – Вот, дурак, ты, Самсон. В Крышу верили – вот она и Крыша, в дождик верили – вот тебе и дождик. – Ты не молись в свое Чудо, ты в него верь. # # # Уиллисис осторожно постучал в невысокую резную дверь покоев Королевы. Пропел пружинный механизм, и дверь медленно отошла в сторону. Храмовник склонил голову и вошел внутрь. Все было по – прежнему. Висели под потолком огромные шары с отборными Светляками, которые давали сильный мягкий желтоватый свет. Дорожка из полированного камня, вела от дверей к трону. Трон был пустым. Уиллисис задернул глаза фильтрующей пленкой и тщательно осмотрелся. Если бы сторонники мятежного генерала прятались в нишах или за складками тяжелых штор, то он наверняка бы их увидел. Однако в зале не было никого, как в прочем и самой королевы. Храмовник не должен поддаваться чувствам. Холодный расчет и логика – то в чем служители Храма были особенно сильны, но предательский холодок опасения потек по спине. Уиллисис сжал губы в нитку. Передернул плечами, глубоко вздохнул и выдохнул. Не могло быть такого, что бы повстанцы решились уничтожить кого – либо из Династов. Династы и Город – это одно, и тоже. – Королева! – Выкрикнул Уиллисис звонко, подняв голову так, чтобы звук его голоса распространился максимально далеко. Эхо заметалось под высокими сводами, обессиленное угасло, отразившись от стен не менее десяти раз. – У меня нет ничего кроме новостей! – еще повысил голос Храмовник и двинулся к трону. Королева должна быть жива. Если жива Королева, то жив и Город. Если жив Город, то и Храм будет служить его жителям. Все неизменно и незыблемо, как столетия назад. Неспешный, величавый, истинный служитель Храма он двигался мягко, словно плыл над каменными плитами. Тога скрывала его движения, и могло показаться, что он уже давно перестал быть человеком, и превратился в существо без плоти и крови, которому предписано вечно стоять на страже своей Веры. – Я здесь, Храмовник… – Раздался негромкий, утомленный голос Королевы. Он шел из-за широкой портьеры с голубым в серебряных искрах знаком Больших Парных Крыльев. – С вами все в порядке? – Озабоченно осведомился Уиллисис. Портьера шевельнулась. Тяжелые складки отошли в сторону, и в тронном зале появилась Королева. Высокая, стройная, ослепительно прекрасная. |