Онлайн книга «Крылья»
|
Мне весело. Здесь почти все Изгои. И Вера тоже. У нее глаза в темноте почти не видят. Они меньше чем у всех. Но больше чем у меня. Вот Валетт, тот Землерой. Это сразу заметно. Руки сильные, ноги короткие. Голова большая. Ноздри сплюснутые. Сильный. Он дразнится. Он показывает на меня пальцем, прыгает на своей кривой в мускулистых узлах ноге и кричит тонким голоском: – Самсон – дармоед, Самсон – дармоед! Появляется старый в дряблой коже и глубоких складках в пурпурном хитоне высший Храмовник. Молча, берет Валетта за руку и отводит в сторону. Долго с ним беседует. Тот кивает головой победно зыркая в мою сторону. А я по-прежнему слышу – Самсон – дармоед! Самсон – дармоед. – Храмовник уводит Валетта еще дальше. Очень далеко. Долго разговаривает с его матерью. Та кивает так же победно, поглядывая в мою сторону. Она Плантатор. Она следит за плантациями грибов. Она недаром их ест. Если она не будет за ними ухаживать, то умрут все и Храмовники, и Химики и Изгои. – Самсончик! Самсон… – Это уже из яви. Я проснулся. С трудом перевернулся затекшим телом на спину и открыл глаза. Плесень, вобравшая много света, давала распознать контуры, и даже кое-что из деталей. Вера сидела, завернувшись в мою куртку, и испуганно смотрела на то место, где лежал Тим. –Тим ушел! Самсон! – Она, трогала то место, где он лежал, и снова прятала руку в складках куртки. – Он вовсе не умер, Самсончик! Он выздоровел и ушел. – Я, скрипнув зубами, поднялся. Отдохнуть полноценно не получилось. Спина ныла. Руки гудели, но боль была терпимой. С ней можно было смириться. Но если я не отдохну за десять часов хотя бы еще час, то потом, просто свалюсь от усталости, и потом меня будет не поднять. Я тронул Веру за плечо. – Верунчик, я похоронил Тима. Вон там. – Я показал на притушенную блестку фонаря его каски. Светляки чувствуют хозяина. Они тоже грустят. В их переливах отчетливо виделся бордовые оттенки. Вера всхлипнула. Дернула плечами. – А я думала, что он ушел – Она посмотрела мне в глаза. – Нет… – Ответил я нежно. – Нет, конечно. Тебе просто плохой сон приснился. – Плохой. – Согласилась Вера. Она подобрала ноги под курткой. – Мне снилось, как Валетт обзывался. Он злой этот Валетт. Его потом Храмовники к себе взяли на перевоспитание. А он все равно не перевоспитался. – Я проснулась. Вспомнила, что с Тимом была, а его нет. А потом вспомнила, что он с платформы упал. А тут его нет. Я думала, что он просто поранился, а потом встал и ушел. Посмотрел, что ты пришел и ушел. Я глубоко и порывисто вздохнул. С трудом поднялся на ноги. Постучал ногтем по стеклу своего фонаря, будя Светляков. Те завозились, залезая друг другу на спины, вытягивая слепые головы, трогая губами стекло и переливаясь радостными голубыми красками. Я надел каску, натянув козырек почти до бровей. – Нам пора, Верунчик, пора. – Вера съежилась под курткой. – Ты же не поспал Самсон. – Я пожал плечами. Если я сейчас усну, то не проснусь и через три часа. Отдых должен быть полноценным. – Я потом. Когда ты устанешь. Хорошо? – Хорошо. – Согласилась Вера. Она встала на ноги. Подняла куртку на вытянутых руках и протянула мне. – Это же твое, Самсончик. Ты одень. Тут холодно уже. – Я нахмурился. С Верой, что – то было неладно. – Оставь себе, тебе нужнее, ты маленькая и голодная, поэтому и зябнешь. Мне не холодно. – Хорошо. – Быстро согласилась девушка. Она всунула руки в рукава, застегнулась на все пуговицы. Я весело прищелкнул языком. Куртка Вере явно шла. А если бы была еще и чистой.… – Давай с Тимом простимся. – Я, с трудом переставляя ноги, двинулся по направлению к фонарю Тима. Ничего. Ноги расходятся. И руки разработаются. Все придет в норму. – Придет. – Я прижал правую руку к сердцу и склонился над невысоким холмиком. – Мир тебе, Тим. – Мир тебе, Тим. – Повторила Вера и тоже поклонилась. Я вернулся к тому месту, где мы спали, и просто затолкал свой рюкзак в рюкзак Тима целиком. Лопатку засунул себе за пояс, а одеяло, скатав в рулон, перебросил через плечо. Тим рассказывал, что так в Далекой войне носили шинели. Войн было две – Далекая, и Последняя. В Далекой были Солдаты. Они носили шинели, и когда было жарко – скатывали их в валик, скручивали бечевкой, и продевали через плечо. Очень удобно, между прочим. В Последней войне Солдат не было. Никто не знает почему. Последняя война тоже была очень, и очень – давно. Но Далекая все равно была раньше. Я забросил рюкзак на плечо и засунул кирку за пояс. – Ну… – Позвал я Веру. Та тихонько отступила от могилы Тима и подошла ко мне вплотную. – Пошли.…Пошли. – Вера взяла меня за руку, и ощущать ее теплую ладошку в своей мне показалось очень приятным. – А куда мы идем? – Спросила она, как только мы отошли на десять метров. – В Город. – Твердо ответил я. Вера остановилась. – Самсончик, милый. – Прошептала она –Я не хочу в Город. Там плохо. – Я растерялся. – Вера – Попытался я ее вразумить. У нас продуктов на неделю. Этого как раз хватит для того, чтобы вернуться в Город. – Этого хватит, чтобы подняться на Крышу. – Прошептала Вера испуганно. Она подумала, что я начну ругаться. – Тим хотел выбраться на Крышу. Я тоже хочу. Ты можешь оставить меня. Я возьму Светляков у Тима. Они меня полюбят – вот увидишь. Ты мне только грибов оставь и воды. Чуть-чуть. Я сама могу дойти. А ты, если хочешь, возвращайся в Город. – Черт! – Подумал я. – Черт! Черт! Черт! – Если бы я был один, то я бы сам пошел искать подъем на Крышу, но с Верой. Может там плохо? На Крыше. Может быть, там нечего есть? Может быть там нечего пить? Может быть, там дышать нечем или в воздухе полно яда? – Нужно идти в Город. – Упрямо качнул я головой. – Вера идем в Город. Мы устали. Мы не сможем дойти до Крыши. Не сможем. Да и если дойдем – мы не готовы. Нужно больше еды, нужно больше одежды. Нужно… – Я остановился. Вера смотрела на меня как-то совсем странно. Она никогда так на меня не смотрела. Я ее и помню то плохо, но вот так она на меня не смотрела. Я помню. Она всегда смотрела на меня с интересом и восторгом. Может быть с радостью. А теперь. Вера сделал шаг назад. – Ты… – Сказала она, кривя губы. – Ты… – Она вдруг стала, ломая пальцы расстегивать крутку. – Забери свою куртку! Не нужна она мне! Я все равно на Крышу пойду. Ты же… Ты… |