Книга Все возможные если…, страница 15 – Ольга Мицкевич

– А удаленно никак?

– Никак, – я держу взгляд, слежу за интонацией. Боюсь, что вот сейчас голос дрогнет и выдаст меня. На самом деле, я просто очень хочу оказаться дома, увидеть маму, Леру и Настю – вживую, не на экране компьютера. Выбраться из этой душной квартирки; из яркого, словно беспорядочно забрызганный красками холст, галдящего города. С каждым днем стены кажутся все ближе, мощеные брусчаткой улицы – все уже.

– Что ж, тогда лети одна, – пожимает плечами Макс. Все его внимание вновь обращено в прохладные недра холодильника. – Проведешь Рождество с мамой, вернёшься домой к Новому году.

– Ну, – я с силой сжимаю ладони, чувствуя, как по шее к щекам поднимается тепло, – хорошо. Если ты не против.

– С чего бы? Нет.

Макс захлопывает дверцу холодильника, выбрасывает пустую упаковку из под ветчины в мусорное ведро и скрывается за дверью ванной. Едва заслышав хриплые стоны воды в трубах, я набираю в строке браузера адрес авиакомпании.

Пару часов спустя, когда шум машин и пешеходов перекрывают музыка и разговоры из бара на первом этаже, Макс выключает телевизор, потягивается и идет в сторону крошечной спальни. В дверном проеме он останавливается, застыв в пол оборота – правая половина тела скрыта мягкой темнотой, царящей в спальне.

– Идем спать, – говорит он. – Поздно.

– Я еще посижу. Надо закончить.

– Брось. Иди ко мне, – повторяет он тише.

Краем глаза я вижу, как он переносит вес на левую ногу, выныривая из мрака. Перед моими глазами на белом листе мелькает курсор, пальцы парят в миллиметре над клавиатурой.

– Ложись. Мне правда надо закончить.

Помедлив, Макс все же скрывается в спальне, оставляя щель между дверью и косяком. Дверь старая, тяжелая. Петли скрипят каждый раз, когда отворяешь ее больше, чем на половину, а Макс спит необычно чутко для мужчины его возраста. Если я засиживаюсь за полночь, то ложусь на диване, чтобы его не тревожить. Он бывает раздражительным, если не выспится.

В Риге гораздо холоднее, хотя температура всего на пару градусов ниже, чем в Гааге. Прибалтийская сырость пробирается под куртку, крадется ледяными пальцами вверх по позвоночнику, отчего кожа покрывается мурашками. Поток машин ползет, подбирая пассажиров, а я высматриваю красный Фиат CityBee ⁵, на котором меня должна забрать Настя. Когда я почти перестаю чувствовать пальцы на руках и ногах, передо мной юрко паркуется крохотная машинка. С водительского места выпрыгивает Настя, не глядя машет резко затормозившему за ней темному внедорожнику – мол, проезжай, – и тот, с протяжным сигналом, проносится мимо.

– Добро пожаловать домой! – крепко обнимает меня подруга, окуная в аромат кокосового шампуня. – Соскучилась по дождю и холоду?

– Очень, – я улыбаюсь ей, она – мне, и вот я правда дома.

– Хорошо, – Настя легко закидывает мой чемодан в багажник и жестом приглашает садиться. – Планы на вечер?

– Я вся твоя.

– Отлично! – девушка выжимает педаль газа и бросает небрежный взгляд в боковое зеркало. Мне в грудь впивается ремень безопасности. – Потому, что у меня для тебя есть сюрприз.

– Какой такой сюрприз? – настороженно спрашиваю я.

– Тебе понравится, – сверкает улыбкой подруга, но я не поддаюсь. Настены сюрпризы – это не всегда хорошо.

Пол часа спустя, Настя паркует машину на окраине старого города, втиснув ее в крошечный зазор между мусорным контейнером и кирпичной стеной.

– Идем, – произносит она. – Тут за углом, в двух шагах буквально.

В баре шумно и нечем дышать. Грохочет музыка, и, отскакивая от каменных стен, теряется в высоте потолочных балок. Снуют официантки в коротких передничках на баварский манер. В тусклом свете огоньками мигают рождественские украшения. В последние годы подготовка к зимним праздникам начинается едва ли не перед Днем независимости ⁶.

Настя сжимает мою руку, тянет мимо переполненных столиков. Сегодня пятница, вечер. Неудивительно, что бар полон народу. В кармане вибрирует телефон – Макс.

Только вернулся с работы. Как долетела? Напиши.

Быстро набираю короткий ответ, отправляю.

– А вот и мы! – мой взгляд еще прикован к экрану, поэтому я врезаюсь в Настю. Растерянно поднимаю глаза. – Доставила ее, как и обещала – трезвую, послушную и готовую отрываться!

За столом четыре пары глаз, но на короткий миг я вижу только одни – цвета моря. Изменилась стрижка, кожа бледнее без южного загара, а хлопковые майки Крис сменил на плотную фланелевую рубашку в клетку.

– Привет, – говорит он. Улыбка освещает знакомое лицо, загорается в глазах. Музыка грохочет так, что я едва слышу тараторящую рядом Настю, но его привет я слышала, четко и ясно. Оно горит во мне, словно эхо теплого летнего дня.

– Привет, Крис, – лицо вспыхивает, за ушами сводит мышцы от ответной улыбки. Я провожу руками по джинсам, заправляю выбившиеся волосы. Вспоминаю о трикотажном платье на дне чемодана – бежевом, мягком.

Лера поднимается на встречу и распахивает объятья, окунает меня в свое тепло.

– Сюрприз! Не ожидала?

– Нет, откуда!

У нас угловая кабинка, диван полумесяцем огибает круглый стол. Привстав, Оскар протягивает руку.

– Привет.

– Рада, наконец, увидеть тебя вживую.

– Точно, – усмехается он. – Я тоже. Садишься?

Я пробираюсь на диван, оказавшись между Лерой и Крисом. Делаю вдох и горло щекочет тонкий запах незнакомого одеколона. Невольно сжимаю ладони так, что кольца больно впиваются в кожу. По правую руку Криса – Настя и незнакомый парень. Поигрывая бровями Настя представляет его как Кирилла, коллегу по работе, и он послушно тянет руку. Рукопожатие сильное, взгляд открытый и я отвечаю на его улыбку.

Настя машет официантке, и когда та останавливается у нашего столика с блокнотом и без намека на улыбку, парни заказывают пиво, мы с Лерой вино, а Настя выбирает виски. Нам приносят заказ и Настя поднимает бокал. Виски искрит в приглушенном свете.

– За нашу голландскую беглянку! – восклицает она. – И за меня, собравшую нас вместе!

– Куда уж без тебя… – качает головой Лера, пригубив из бокала.

Постепенно музыка становится чуть тише, народу больше. Зал гудит, словно рой цикад в жаркий греческий полдень. Горло саднит от напряжения, и я откидываюсь, поднимаю прилипшие к затылку волосы. Второй бокал вина растекается теплом по венам. Оскар что-то рассказывает, от чего парни громко и заливисто смеются, а Настя закатывает глаза. Временная грань истончается, и мне кажется, что последних полутора лет как будто бы и не было. Прикрыв глаза, я почти чувствую запах моря, нежную ласку уходящего дня, песок на коже. Настин смех, Лерин взгляд из под опущенных ресниц, теплое плечо Криса рядом с моим.