Книга Темные времена, страница 42 – Кирилл Шарапов

— Давай, Радим, поднимай своих, и валим отсюда, пока ворота не закрыли. Не вышло спокойно посидеть.

— Да уж, — согласился капитан «Прекрасной Анны». — Плохая была идея. Искра, приведи Дмитра и Витора в чувство, и уходим. Хотя, кто нам даст? Плохо все вышло.

Юлия, которая теперь тренировалась отзываться на новое прозвище, привыкая к нему, как к имени, кивнула и, сделав знак, послала легкое серебристое облачко сначала в помощника капитана, потом в кока. Те тут же завозились и стали садиться.

Константин нашел взглядом чарника, единственного, кто не сбежал, и, трясясь, выглядывал из-за стойки.

— Да, не трясись ты, — бросил Воронцов, — не тварь это, обычный прислужник, ведун я. Белых тварей не бывает.

— Откуда мне знать, какие они бывают? — отозвался чарник, но, видя, что белый зверек послушно сидит у ног этого непонятного мужика, распрямился и встал в полный рост. Окинув взглядом разгромленное заведение, он вперил взгляд в капитана, единственного, кого он знал из компании. — Граф, кто платить за разгром будет? Все с вашей ведуньи началось, значит, и ущерб на вас, — осмелев, выдал он, понимая, что разбежавшиеся точно ничего ему не отдадут, значит, нужно стрясти все с беспокойных чужаков.

— Ах ты, кубышка с прокисшим рассолом! — возмутилась Юлия. — Меня, значит, лапать можно, а отвечать мне нельзя?

— Ну, и дали бы Сурку в рыло, все бы поняли. Ведами-то зачем? Сами знаете, что закон нарушили.

Тут он был прав, применение силы, пусть и не летально, и даже без крови, приравнивалось к применению оружия, что в трактирных драках не одобрялось. Хочешь кулаки почесать? Чеши, но без холодного и огнестрела.

— Сколько? — спросил Радим, решив уладить дело полюбовно.

— Двадцать желтеньких, и я претензий не имею, — тут же заявил пухлый чарник.

— Дорого, — задумчиво произнес Константин, после чего поднял с пола бутылку и швырнул ее в зеркало, которое мгновенно осыпалось на пол грудой осколков. — Так, на семь золотых набили, осталось еще на тринадцать. Милая, швырни что-нибудь серьезное вон в ту галерею бутылок у него над головой. Думаю, она пару кун стоит.

Чарник от такого опешил, а потом, поняв, что разгром его заведения продолжится, и никто этим чужакам мешать не собирается, завопил не хуже корабельного ревуна:

— Стойте, не надо ничего крушить. Десять, и мы в расчете.

— Восемь, — надавил Воронцов. — Или еще что на два золотых грохнуть?

— Проклятые с вами, восемь, — согласился пухлый.

Константин снял с пояса кошель, высыпал монеты на ладонь, но тех было всего три.

— Есть у кого еще? — спросил он, повернувшись к своим.

— А может, все же в рыло ему двинуть? — снимая с пояса кошель и кидая его в руки боярину, поинтересовался Мал.

— Не стоит, — покачал головой Воронцов. — Мы покуролесили, надобно заплатить за разгром.

Он быстро отсчитал монеты и положил на стойку перед чарником. Тот, струхнув после слов Мала, быстро сгреб золото и спрятал его в карман. Рожа у него приняла угодливое выражение.

— А теперь, мил человек, последний вопрос, — вперив в пухлого тяжелый взгляд, произнес Константин, — можно уйти отсюда незаметно? Мы и так слишком много внимания привлекли.

Получив золото и отбив разгром, мужик подобрел.

— Ради хороших отношений с Радимом, выведу я вас. Вон там дверка на кухню, с нее во двор попадете. Калитка в глубине за дровником, выйдите к самой стене. Там задами до ворот. Но торопитесь, мужики скоро тут будут.

— Все на выход, — скомандовал Воронцов, попутно мысленно отзывая Беляша, который был крайне недоволен, что ему не дали поучаствовать в заварушке.

Команда Константина, возглавляемая Радимом, быстро скрылась за дверьми кухни. Он уходил последним. Остановившись на пороге, он бросил на чарника суровый взгляд.

— Ни слова, как мы ушли, а то я вернусь, и вот тогда разгром этого притона не покроет и сотня золотых.

Тот икнул и закивал.

— Ничего не видел, ничего не слышал, сидел под стойкой.

— Молодец, — и, подмигнув, Воронцов побежал догонять остальных.

Его ждали у калитки, а на улице с той стороны корчмы уже слышались возбужденные голоса. Похоже, местные собирались с силами, чтобы разобраться с опасными чужаками.

Из-за плохой погоды Радим решил посадить «Прекрасную Анну» на три часа раньше, и сейчас ворота городка еще были открыты, сумерки лишь сгущались, сверху накрапывал мелкий противный дождик, и они вполне могли вырваться, если поторопятся.

— Быстро отсюда, — скомандовал он, — задами вдоль стены, и до ворот. Трупов мы не оставили, немного попугали. Так что, особых претензий у властей к нам не будет, ну разве что штраф за использование силы.

Радим согласно кивнул и поволок висящего на нем Витора в строну частокола, первый помощник хоть и мог передвигаться, но делал это чуть быстрее улитки, да и шатало его при каждом шаге, похоже, схлопотал нехилое сотрясение.

— Чем тут так воняет? — спросила Юлия, когда они достигли стены.

— Помои сюда сливают, — отозвался Радим, — потом местный ведун их изничтожает как накопятся. Это для тех, у кого нет бытовых очистительных заклинаний.

— Потом, граф, расскажешь, что да как, пока нужно спешить. Мал, помоги ему, Дмитр вроде сам передвигает ногами.

До ворот добрались без приключений. Да и что там идти? Полторы сотни метров. Те были еще открыты, на посту трое местных самооборонцев с карабинами, с ними ведунья, тертая такая тетка, лет пятидесяти на вид.

Константин чуть приотстал.

— Витор, ори пьяным голосом что-нибудь неразборчивое. Если что, скажем, что ты надрался, и волочем тебя на леткор.

— Как прикажите, Ваше сиятельство, — с трудом произнес первый помощник и, повесив голову, подражая пьяному, запел какую-то тягучую тоскливую песню на мотив, напоминающий «Черного ворона».

Константин пошел чуть впереди. Дмитр и Юлия прикрывали их сзади, в середине Мал с Радимом волокли «перебравшего» товарища.

Воронцов поравнялся с наблюдающими за ними стражами и вежливо кивнул. После чего виновато развел руками.

— Не задался вечер, — произнес он, прикуривая папиросу, и, раскрыв пачку, протянул ее дружинникам.

Те отказываться не стали, табак у незнакомого наемника был хорошим и дорогим. Закурили, постояли. Когда процессия покинула поселение, Воронцов еще раз вежливо кивнул и направился следом.

— Улетать надо, — неожиданно произнес Радим, — прямо сейчас.

— С чего это? — удивилась Юлия.

— А с того, что мне очень не понравился один из посетителей этой корчмы. Узнал он боярина. Когда прислужник появился, тот в него взглядом впился. В драке он участия не принимал, стоял у стеночки рядом с выходом и просто наблюдал, причем, словно чего-то ждал. Но стоило Константину Андреевичу заговорить и продемонстрировать Беляша, как с его лица исчезло скучающее выражение, он словно получил подтверждение, что перед ним нужный человек, и тут же выскользнул наружу. И рожа его при этом была крайне довольной.