Книга Чудесная чайная Эрлы, страница 10 – Варвара Корсарова

– Эй, любезный! Достаньте носилки и двух крепких парней. Пусть отнесут господина Бельмора в мою карету.

– Все полицейские сейчас заняты, – сказал комиссар, которому не понравилось, что Магна распоряжается в участке как у себя в трактире.

– Я заплачу.

– Это недопустимо, госпожа Бельмор.

– Тогда приведу своих слуг, – уступила она.

– Вот вещи вашего мужа, – комиссар подвел Магну к столу в углу мертвецкой. – Его одежда и содержимое карманов. Пожалуйста, проверьте, все ли на месте. Вы знаете, как он оделся утром, что взял с собой?

– Да, я же слежу за ним! – сказала она раздраженно – ей хотелось скорее покинуть неуютное место, и задержка вызвала ее досаду. Она поворошила одежду, залезла в карманы, переложила на край стола кошелек, запонки, бумажник, булавку для галстука и часы.

– Где его перо?

– Перо? Какое?

– Самописное, с золотым колпачком и гравировкой в виде льва. Мой подарок. Оно очень дорогое, я заказывала его у столичного ювелира.

– Пера не было.

– Его мог забрать кто-то... из ваших? – брезгливо спросила Магна.

У комиссара полыхнули глаза.

– Нет. Вот опись изъятых вещей. Бельмор мог потерять перо. Или его забрал преступник. Или случайный прохожий бродяга, хотя тот первым делом вытащил бы кошелек.

– Скупщики за перо много дадут, – заметила госпожа Магна со знанием дела. Про нее говорили, что в бытность владелицей трактира она не гнушалась брать у гостей под залог вещи неизвестного происхождения. – Ищите перо. И накажите убийцу моего мужа!

– Прежде чем вы уйдете, мне нужно с вами побеседовать. Добсон, отведите госпожу Бельмор в мой кабинет. Буду там через минуту.

Полицейский увел Магну, а она напоследок бросила на меня такой взгляд, что даже дрожь пробрала – столько в нем было неприязни и обещания поквитаться.

Пожалуй, слишком много – чтобы все зрители увидели.

☘️

– Нам пора, госпожа Ингольф, – мягко сообщил комиссар.

– Вы меня отпускаете? Я могу идти?

Расмус покачал головой.

– Отведу вас в камеру, где вы останетесь на весь срок дознания до предварительного слушания.

После этих слов, произнесенных ровным тоном, из меня разом ушла вся энергия. Комиссар взял меня под локоть и повел глубже по коридору, я механически переставляла ноги, а голова моя кружилась от изнеможения и глухого отчаяния.

Лязгнул ключ, скрипнули петли.

– Прошу. Камера хорошая. Здесь вам будет тепло и удобно.

Удобно?! Я чуть не рассмеялась. Как может быть удобно в тюрьме? Как может быть тепло человеку, у которого в сердце поселился холодный страх?

Повесив голову, я шагнула внутрь. Дверь повторно скрипнула, загремел засов.

Но комиссар не ушел сразу.

– Позже подойду проверить, как вы устроились. Если вам что-то потребуется, или если вы захотите что-то мне рассказать – позовите надзирателя, он передаст вашу просьбу, и я немедленно явлюсь.

– Да, комиссар. Не стоит гонять надзирателя. Рассказать мне вам больше нечего, но я вам прямо сейчас перечислю, что мне требуется.

– Слушаю вас.

– Мне требуется поверенный.

– Он будет вам предоставлен.

– И еще мне требуются жареные в оливковом масле креветки, апельсиновый пунш и ароматические свечи. У вас есть доставка в номер? Чаевые серебром принимаете?

Комиссар засмеялся.

– Рад видеть, что чувство юмора вас не оставило. Креветок не обещаю, но обед вам скоро принесут.

Расмус ушел, у решетки возникла кряжистая фигура господина Стига, надзирателя (заглядывает в мою лавку три раза в неделю, берет чай со сливками и ванильные сухарики, любит почитать за чашкой газету и порассуждать о политике).

– Ох, госпожа Эрла, несчастье-то какое, – удрученно сказал он. – Но вы нос не вешайте. И опомниться не успеете, как домой пойдете! У нас тут неплохо. Крыс нет, честное слово! Вот я вам одеяло новое принесу, так совсем замечательно будет.

– Эрла?! Тут Эрла? Лопни мои глаза, тебя-то за что?! – заорал женский голос из соседней камеры.

– Говорят, что она Бельмора заколдовала, – подал реплику вежливый стариковский голос из камеры слева. – Вот незадача какая!

– Добрый вечер, Гейла! Добрый вечер, господин Пульц! – прокричала я в ответ, узнав обладателей голосов. – Меня сунули сюда по ошибке. А ты, Гейла, тут за что? Опять на рынке подралась?

– Твоя правда, – захохотала Гейла. – Выдрала космы и подбила глаз Соне. Эта дрянь вздумала продавать пирожки на том же углу, где и я! Теперь будет знать, как мне дорогу переходить.

– А я за что всегда, – печально сообщил Пульц.

– Ох, господин Пульц, – вздохнула я. – И какое место вы осквернили на этот раз?

Сапожник и тихий пьяница Пульц имел привычку справлять нужду в общественных местах, за что и попадал в каталажку раз шесть в неделю. Отделывался штрафом и порицанием и продолжал пакостить.

– Боюсь, в этот раз не повезло памятнику королю Аугусту Второму, – удрученно признался Пульц. – Темно было, как в глотке у дьявола, я не разглядел! Думал, дерево, али нужник. А это целый король оказался, фу-ты ну-ты!

– Вот ты вляпался, Пульц, – сочувственно сказал надзиратель. – Эдак тебе хулу королевской власти приписать могут.

– Да станут они возиться! У «клопов» теперь поважнее задачка – с Бельмором разобраться.

Завязался интересный разговор. Я рассказала обо всем, что произошло, получила пару советов и выслушала отборную ругань в адрес Бельмора, «клопов» и нового комиссара в частности.

Потом Гейла перешла к другим городским сплетням, Пульц рассказывал смешные байки, и время мы проводили неплохо.

Моя камера и правда оказалась теплой и довольно чистой. Я устроилась на откидной койке и подпевала Гейле. Торговка знала много простонародных песенок и голосила их во всю глотку, коротая время.

Надзиратель, который должен был пресекать все разговоры и веселье среди заключенных, тактично ушел в караульную и появился лишь полчаса спустя с тележкой, груженой тарелками.

– Уж простите, госпожа Эрла, тут еда не как у вас в чайной, – он просунул в окошко кружку с мутной жидкостью и тарелку с серой кашей. – Но есть-пить можно, коли нос зажать.

И желательно глаза закрыть тоже, подумала я, потому что меня затошнило от одного вида кушанья на тарелке.

– Обеды нам поставляют с фабрики Бельмора.

– Я догадалась. Спасибо, Стиг.

Стиг тяжело вздохнул, и, шаркая, ушел в караулку. Я мужественно отправила в рот ложку каши. Соли в нее повар не пожалел, а вот мешать забывал, в вареве было полно подгоревших комков. Но поесть нужно, иначе я совсем ослабею.