Книга Цветок яблони, страница 60 – Алексей Пехов

— Хорошо, Маленькая смерть, — сказал Фэнико. Клинок едва не мурлыкал от удовольствия. — Хорошо. Он не зря тебя выбрал.

Мечу было лучше знать, что сделала тзамас, но, по ее мнению, она не сделала ничего. Весь бой — его работа.

Указывающая моргнула, избавляясь от воспоминаний, и спросила с затаенным страхом:

— Скольких мы потеряли?

Сиор де Ремиджио тут же стал мрачнее, чем был всего лишь секунду назад, и его зеленые глаза, как это бывало у треттинцев, сразу потеряли весь яркий цвет.

— Шестнадцать человек, госпожа.

Шерон их не знала. Нельзя узнать почти сотню воинов за неполные сутки. Но ей было жаль каждого. Они направились с ней и защищали ее.

— И больше тридцати местных, — продолжил командир гвардейцев. — Прежде, чем вы пришли, мэлги прорвали оборону у колодца.

Она устало кивнула.

— Я посмотрю раненых через десять минут.

Она не спрашивала, есть ли среди них тяжелые и покалеченные. Знала, что есть. Чувствовала их боль. Но также знала, что ни один не стремится на ту сторону прямо сейчас, и им придется потерпеть. Ей следовало набраться обычных человеческих сил, чтобы заставить себя встать с земли.

Фэнико, в бою легкий, точно перышко, теперь казался неподъемным. Все мышцы ныли, горели, буквально молили об отдыхе. Эта схватка далась ее телу непросто, клинок Мильвио, сражаясь, буквально выпил ее последние запасы бодрости.

— Не думаю, что мэлги вернутся, сиор. По крайней мере, этот отряд. По крайней мере, сюда. Но они остаются серьезной угрозой по всей длине границы с Мертвыми землями. Его светлость следует предупредить как можно скорее.

— Все верно, госпожа. Полагаю, мои люди уже достигли замка барона. Он отправит вестовых дальше, к владетелю. Я предлагаю двинуться в путь, как только вы будете готовы. Возьму всех, кто сможет удержаться в седлах.

— Деревню все же стоит оставить. На тот случай, если я ошиблась.

— Я скажу старосте. Отправятся к замку, там их защитят, пока владетель не пришлет отряды, чтобы выжечь заразу. Госпожа… — он заколебался. — Позволено ли мне спросить?

Она не хотела отвечать ни на какие вопросы. Она хотела побыть хоть немного в тишине. А еще лучше упасть и уснуть. Но, конечно же, кивнула.

— Женщина с вами… — он не счел нужным запоминать имя той, кого считал служанкой.

— Сиора Лавиани.

— Да. Сиора Лавиани. Она тоже некромант? Мои бойцы говорят, у нее получилось убить шаутта голыми руками.

— Это правда. Получилось. Как я уже говорила, моя спутница — охотница на мэлгов.

— Я таувин, — Лавиани села рядом с Шерон, подняла с земли Фэнико и стала протирать его от подсыхающей крови. — Простая, добродетельная, скромная таувин.

Треттинец чуть ошалело уставился на сойку, затем перевел взгляд на Шерон.

— Темные времена пришли, сиор, — голос указывающей звучал негромко. — В такие дни кого только не встретишь.

Когда они остались вдвоем, Лавиани, глядя в спину лейтенанта гвардейцев, буркнула:

— Это стоило сказать, хотя бы чтоб поглазеть, как вытянулась его благородная рожа.

— Удивлена, что ты стала говорить хоть что-то.

— Рыба полосатая, я сама не рада, но что прикажешь делать? Видели меня многие. Промолчать — эта история обрастет слухами, и прежде, чем мы прибудем к ублюдку Анселмо, меня сочтут или новой Рукавичкой, или вообще одной из Шестерых. Довольно обременительная слава для такой, как я. Куда более обременительная, чем быть ложным таувином.

— Герцог захочет тебя видеть. И использовать.

— Он меня уже лицезрел. Одним разом больше. Я перетерплю, — сойка заметила, как глаза у Шерон прищурились, и ухмыльнулась, очень довольная собой. — Ничего от тебя не скроешь, девочка.

— Ты хочешь, чтобы он тебя на этот раз хорошенько запомнил. Мильвио рассказал мне о вашем договоре.

— Я буду очень любезной и даже выполню капризы его светлости, если смогу. Чтобы, когда все кончится, мой нож оказался поближе к его печенке. Я просто воспользовалась подходящим случаем, дабы облегчить себе жизнь в будущем.

— Я не та, кто станет тебя переубеждать.

— За что и любима, — сойка с критическим вниманием осмотрела режущую кромку оттертого от крови Фэнико, попробовала большим пальцем несколько мелких зазубрин на металле. — Говорят, ты там устроила бойню.

— Не я. Он.

— Все равно теперь прослывешь великой мечницей. Золотые карпы обзавидуются, — сойка вернула клинок Шерон. — Ножны валяются там, где ты спасала раненых.

Раненые…

Десять минут, которые она отвела для себя, закончились слишком быстро. Следовало закончить дела.

— Сила вернулась к тебе? — спросила сойка.

Да. …Все стало как до пробуждения Нейси.

— Магия растекается. Чувствуешь?

Лавиани хмыкнула:

— Я не настолько сведуща в волшебстве. Знаю лишь, что мои таланты снова при мне. У Рыжей, Прыгуна и Фламинго все же получилось. Хотя я и не верила, что они справятся.

Значит, все хорошо. Они живы. Вернутся. И не надо больше мучиться неизвестностью, хотя с момента расставания прошло всего ничего.

— Будем их ждать?

— Мильвио просил этого не делать, — покачала головой Шерон, — сказал, нагонит нас. Я поступлю, как мы договорились.

— Ладно.

— А что с талантами на твоих ладонях?

Сойка показала обожженную, быстро заживающую кожу на месте двух исчезнувших татуировок:

— Готова поспорить, они вернутся. Как в тот раз. Нежданно и внезапно. И не могу больше говорить про них плохо, хоть они и не подчиняются моим желаниям. Сперва они помогли с ткущей мрак. Теперь я ими выжгла ублюдочного шаутта, хотя это и было жутко больно.

— Они появились, когда Тэо использовал рядом с тобой свою магию…

— Все беды в этом мире от асторэ, рыба полосатая.

Шерон подумала и внезапно попросила:

— Не могла бы ты дать свой нож?

— Подозрительный тон, — сказала сойка, протягивая требуемое. — Чего ты хочешь с ним делать, когда у тебя уже есть меч Фламинго?

— Я хотела, чтобы ты его коснулась. Покажи ладони теперь.

— Рыба полосатая! — сойка уставилась на бледные контуры бабочек, проступившие прямо на ожогах. — Шаутты их в хвост и гриву! Что это вообще такое?!

— Это артефакт одного из Шестерых. Полагаю, ему не понравилась магия асторэ. И он считает тебя хозяином, поэтому защитил таким образом. Дал два дополнительных таланта, которые работают по каким-то его правилам. А когда он их тратит…

— Он?