Книга Тень и искры, страница 156 – Дженнифер Ли Арментроут

– Обычно? Если это было сотни лет назад и Первозданный Жизни возносил бога? Это значило… как правильно сказать? – Он глянул на Эктора. – Это означало вступление в новый этап жизни. Переход.

– Какого рода переход? Во что может перейти бог?

Как только я это произнесла, вспомнила, что рассказывал Никтос. Первозданные когда-то были богами.

– Она теперь Первозданная?

– Нет. – Эктор нахмурился. – По крайней мере, я так не думаю. Ее глаза изменились. Раньше они были карие. Ты же видела. Теперь они серебристые. Как у Первозданных. И эта волна энергии, которая вырвалась от нее. Такое происходит, когда бог возносится. Но она не Первозданная.

– Но она теперь не просто богиня. – Сэйон скрестил на груди руки. – Когда она начала дышать, когда вернулась, произошла перемена. Выброс энергии. Мы все его почувствовали. Держу пари, она стала могущественнее. Меня еще не было на свете, когда Первозданные возносили, но…

Я посмотрела на Эктора.

– Ты уже был.

Он медленно кивнул, пересек комнату, двигая челюстями, и прислонился к столу.

– Это было похоже – всплеск энергии. Не такой сильный, как когда Первозданный вступает в Аркадию и на его место восходит новый. Не думаю, что это почувствовали в царстве смертных, но что-то произошло. Может, она и не Первозданная, но она вознеслась, и это важное событие. Очень неожиданное и важное.

Я почувствовала, что это не все.

– И это плохо?

– Для Первозданного Ханана может быть плохо, – ответил Никтос, появившийся в открытых дверях.

Я вздрогнула от неожиданности и перевела взгляд на него. Он сменил рубашку на свободную белую. И был без оружия, но разве ему нужно оружие?

– Вознесение Бель означает, что она может оспорить его власть над двором Сирты, и он это почувствует.

У меня екнуло сердце, и я медленно покачала головой. Ханан – Первозданный Охоты и Божественной справедливости.

– Даже не знаю, что сказать.

– Нечего говорить. Ты вернула ее. – Никтос подошел ко мне и остановился в нескольких футах. В его глазах слабо клубился итер. – Спасибо.

Я открыла рот, но несколько секунд ничего не могла произнести.

– Она… в порядке?

– Она спит. Начинаю думать, что это обычное дело после таких событий. Джемма тоже спала. – Он опустил взгляд. – Ты не вымылась?

Никтос сам приказал привести меня сюда, поэтому я находилась здесь. Похоже, он это вспомнил, потому что застыл, а потом взглянул на Эктора.

– Можешь принести из кухни чистое полотенце и тазик воды?

Эктор кивнул и оттолкнулся от стола. Никтос остался на месте.

– Эйос с Бель, но она рассказала о том, чем поделилась с вами Джемма.

– Хорошо. – Если честно, я забыла обо всем, что рассказала Джемма, и о том, что я поняла потом. – Она рассказала про Одетту?

– Да.

– Мы можем с ней поговорить?

– Нет, после ее ухода прошло слишком мало времени, – сказал он, и меня кольнуло разочарование. Его черты смягчились. – Ее смерть и новое начало – совсем свежие. Она может возжелать жизни, и это нарушит ее покой.

– Понимаю…

Во мне возникли горько-сладкие чувства. Мне хотелось бы с ней повидаться, но не желала рисковать ее… погодите. Я посмотрела на Никтоса, сузив глаза.

– Ты опять это делаешь.

– Прости, – пробормотал он и повернулся к Эктору, который вернулся с небольшим белым полотенцем и тазиком. – Спасибо.

Бог кивнул.

– Я подожду Нектаса. – Он направился было к двери, но остановился и повернулся ко мне. Поймав мой взгляд, приложил руку к сердцу и поклонился в пояс. – Спасибо за то, что сделала для Бель. Для всех нас.

Я замерла.

– Удивлена его благодарностью? – спросил Никтос, ставя тазик на стол рядом с нетронутым стаканом виски, который кто-то налил мне. – И я не читаю твои эмоции. Ты рот разинула.

Я захлопнула рот, наблюдая, как он намачивает конец полотенца. Затем он опустился передо мной на колени.

– Что ты делаешь?

– Вытираю тебя.

– Я могу сама.

Я потянулась к полотенцу, а Сэйон занял место у двери.

– Знаю, – сказал Никтос. – Но я хочу сам.

Мое сердце – глупое, неразумное сердце – подскочило. Будь я одна, ударила бы себя в грудь. Это его желание, скорее всего, вызвано благодарностью. Не прощением. И не пониманием. Я опустила руки на колени.

– Итак… э… зачем Эктор ждет Нектаса?

– На случай, если Одетта что-то знала, я позвал Судьбы – Арей.

Мое сердце подскочило.

– Я думала, что Первозданные не могут приказывать Арей?

– Но я их позвал. Они могут не ответить, и, если не ответят, я не могу заставить их явиться.

Я медленно выдохнула.

– Ты думаешь… Одетта что-то знала? Что-то, связанное с Судьбами?

– Такое возможно. – Он осторожно убрал в сторону мою наполовину расплетенную косу. – Обычно Арей перемещаются незаметно, но…

Я взглянула на него. Он уставился на мое горло, стиснув челюсти и сжав губы так, что вокруг рта собрались морщинки. Итер в его глазах вспыхнул ярче.

– Он всю вечность будет гореть в Бездне. – Никтос перевел взгляд к моим глазам, а потом отодвинулся и бережно промокнул ранку. – Одетта могла знать что-то насчет участия Судеб. – Он отвел взгляд. – Как мы уже убедились, в последнее время происходят странные вещи. Так или иначе, узнаем через пару часов, если Арей откликнутся.

Я отчаянно старалась не обращать внимания на прикосновения его пальцев и свежий цитрусовый аромат.

– Как ты думаешь, Колис или Ханан ответят на этот всплеск силы?

Казалось, Никтос размышлял над этим вопросом.

– Честно? Колис должен знать, что к нам приходили эти трое. Но теперь, уверен, он понимает, что они мертвы. Вознесение Бель, вероятно… встревожило его и других Первозданных.

– Ей не нравится это слово, – заметил Сэйон.

Я бросила на него взгляд, выгнув брось.

Никтос намочил другую часть полотенца.

– Думаю, Колис будет держаться в стороне, пока не разберется, с чем имеет дело.

– А Ханан? По-твоему, как он отреагирует?

– Ханан стар. Он знает правду о Колисе и моем отце. – Никтос провел полотенцем по ранке, и я дернулась от мимолетной боли. Он перевел взгляд на меня. – Прости.

– Все хорошо, – прошептала я, чувствуя, как вспыхнули мои щеки. – Ничего страшного.

Никтос долгое мгновение смотрел на меня, а затем продолжил вытирать кровь с моей шеи.