Книга Тень и искры, страница 86 – Дженнифер Ли Арментроут

– Не знаю, что на это ответить, – вымолвила я. – Твои родители не жили вместе?

– Они жили вместе.

Я открыла рот, закрыла, потом все же попыталась спросить:

– И они… нравились друг другу?

Он опустил подбородок.

– Они очень любили друг друга, насколько я помню.

– Тогда, уверена, ты поймешь, почему я еще больше недоумеваю, зачем твой отец просил супругу, когда у него уже была жена.

– Когда он заключал сделку, у него больше не было жены, – тихо поправил Эш. – Мама… умерла при родах.

Я приоткрыла губы. Во мне поднималось сожаление, печаль, которую я не хотела испытывать по отношению к нему. Я попыталась ее подавить, но не смогла. Она камнем опустилась мне на грудь.

– Не извиняйся. – Он повертел шеей из стороны в сторону. – Я сказал это не затем, чтобы ты меня жалела.

– Знаю.

Я прочистила горло и подавила желание спросить, как они умерли. Хотела знать, но чутье подсказывало: чем больше узнаю о их смерти, тем труднее будет сделать то, что я должна.

– Вот почему ты так и не потребовал исполнения сделки.

– Ты на это не соглашалась.

Узел в груди затянулся еще сильнее, хотя ему следовало ослабнуть. Как и после открытия, что не он заключал соглашение, которое сделало меня тем, кем я сейчас являюсь. Убийцей. Соглашение, которое лишило меня выбора. И отправило по пути, где я в итоге погибну.

Но, боги, я хотела, чтобы сделку заключил он. Тогда я могла бы за это держаться. Убедить себя, что он получает по заслугам. Оправдать свои действия.

– Ты тоже на это не соглашался, – заявила я, глядя на него.

Он изучал меня со свойственной ему пристальностью, а затем отвел взгляд.

– Так и есть.

Я посмотрела на свой стакан. Мне больше не было дурно. Хотелось плакать. Боги, когда я последний раз плакала?

– Тебе известно, почему твой отец попросил супругу?

– Я задавал себе этот вопрос тысячу раз. – Эш рассмеялся, но без веселья. – Понятия не имею почему. Зачем он захотел получить в супруги смертную. Он умер, любя мою мать. Это не имело смысла.

Да, не имело, и это еще больше сбивало с толку.

– Почему ты не пришел ко мне и не рассказал все это?

Это ничего бы не изменило, хотя, может… мы нашли бы другой путь.

– Я думал об этом, и не раз. Но решил, что чем меньше я с тобой общаюсь, тем лучше. Поэтому за тобой часто присматривал Латан.

Присматривал за мной?

– Тот, которого убили?

– Он был… доверенным гвардейцем. – От меня не укрылось, что на этот раз он не назвал его другом. – Он знал о сделке моего отца и знал, что я не собираюсь ее выполнять. Но это не значило, что другие не могли узнать о смертной, обещанной мне в супруги. Либо о сделке разболтали твои родные, либо это произошло потому, что ты была отмечена с рождения и благодаря сделке родилась в покрове.

У меня перехватило дыхание, а по затылку пробежала дрожь.

– И эта отметка, хоть и невидимая смертным и большинству других, временами может ощущаться. Это, возможно, и вызвало к тебе любопытство. – Эш убрал со стола ногу. – Латан заметил, что боги проявляют активность в Ласании – те боги, которых ты видела той ночью.

– Которые убили брата и сестру Казин и ребенка? И Андреа?

– Я беспокоился, что они почувствовали отметку и ищут тебя.

У меня внутри все сжалось.

– Думаешь, те люди умерли из-за меня? Потому что боги искали меня?

– Поначалу, возможно, думал. – Он похлопал пальцами по колену. – Но убийства были бессмысленны и не указывали на закономерность. Разве что у всех жертв когда-то в роду были боги. Это единственное, что приходит в голову. Они не были настоящими боглинами, но могли оказаться потомками бога.

– Боглинами? – переспросила я, сдвинув брови.

– Это дети смертного и бога, – объяснил он. – Если у боглина рождается ребенок от смертного, дитя тоже будет носить отметку, но не будет боглином.

Тогда я поняла. У смертного и бога могут быть дети, но такое случалось редко – по крайней мере, я так считала.

– Я никогда не слышала, чтобы их так называли.

– Это наш термин. У некоторых из них бывают определенные божественные способности, в зависимости от того, насколько силен родитель. Большинство боглинов живут в Илизиуме, – продолжал он, поджав губы. – Похоже, из всех жертв только портниха имела с тобой какие-то контакты. И, насколько мы знаем, с остальными не делали то, что сделали с ней.

Его слова принесли небольшое облегчение. Я не хотела, чтобы кровь тех людей оказалась на моих руках. Крови на них и без того достаточно.

– А Казин? Магус? По-видимому, он был гвардейцем, но не знаю, видела ли я его и служил ли он в Вэйфейр.

На лице Эша появилось задумчивое выражение.

– И все равно, если ты не была хорошо знакома ни с ним, ни с портнихой, не понимаю, как эти смерти могут быть связаны с тобой.

Я тоже не понимала. Но все же это… казалось как-то связанным со мной.

– Ты узнал еще что-нибудь о том, что случилось с Андреа?

– Ничего. Никто об этом не слышал, даже если учесть вероятность, что у нее в роду был бог. И да, недостаток информации сильно раздражает.

Должно быть, нечасто Первозданный не может в чем-то разобраться. У меня возникла еще одна мысль.

– Латан был смертным?

Эш медленно выдохнул.

– Он был боглином. Мне следовало уточнить раньше.

Но так ли это было необходимо? Боглин или смертный, жизнь – это жизнь.

– Как он умер?

– Он пытался им помешать. – Эш уставился на балконную дверь, выражение его лица стало непроницаемым. – Его превосходили силой и численностью. Он это понимал, но не остановился. – Эш допил виски. – Так или иначе, я не пришел к тебе, потому что не хотел рисковать и выдавать тебя тем, кто попытался бы использовать тебя.

– Твоим врагам? – спросила я. – Богам, что служат при дворе Первозданного, который давит на тебя?

– Да.

– Но с чего Первозданные или боги решили, что происходящее со мной может повлиять на тебя?

– А почему бы им так не решить? Они же не знали о моих намерениях в отношении тебя, особенно если им было неизвестно о сделке моего отца. – Он бросил на меня взгляд. – У них не было причин считать, что ты для меня не представляешь важности.

Он прав.

В этот момент я поняла, что всю жизнь считала Первозданного Смерти холодным, равнодушным существом из-за того, что он представлял. Я ошибалась. Эш не холоден и не равнодушен. Он знал, что каждая смерть оставляет отметину. Он понимал силу свободы выбора. Я вспомнила, что говорила Эйос. Существовали же причины, почему она чувствовала себя с ним в безопасности и доверяла ему. Эшу не все равно, и я была готова держать пари, что в его теле не одна порядочная косточка.